Любовница Фрейда
Шрифт:
— Я справлюсь, это несложно.
— Не сомневаюсь. Но если ты еще слаба, то я могу попросить Эдну позвать в помощницы ее сестру. Хочешь? Тебе нельзя перенапрягаться.
— Спасибо, не нужно.
— У тебя измученный вид, — заметила Марта.
Они помолчали, пока официант подавал кофе со штруделем. Минна ковыряла вилкой свой кусок.
— Ты не спросила о Зигмунде, — произнесла Марта, осторожно касаясь темы, вокруг которой они вот уже битых полчаса ходили кругами.
— Ну и как он? — тихо промолвила Минна, не поднимая головы.
— Все еще в волнениях. Но теперь его тревогам конец. Фрау Андреас-Саломе упорхнула на прошлой неделе, и расставание не было полюбовным.
— О, как это плохо.
— Правда? Ты тоже так думаешь? — улыбнулась Марта. — Эта женщина оказалась истеричкой, и не в клиническом смысле. Слезы были настоящие. И, конечно, Зиги скрылся в неизвестном направлении, так что пришлось мне с ней самой разбираться.
— Ты указала ей на дверь?
— Да, но очень мягко.
— Не сомневаюсь.
На мгновение их глаза встретились.
— Минна, — серьезно сказала Марта, — я волнуюсь, потому что сейчас Зигмунд подавлен. Он снова потащит тебя к себе в кабинет, но для тебя это чересчур. Шестеро детей. Слишком напряженный распорядок, даже если бы ты была совершенно здорова и полна сил. Я надеюсь, что ты сократишь общение с ним ради своего же блага.
— Я возвращаюсь вовсе не затем, чтобы…
— Конечно, нет, — перебила Марта, — но когда на него находит, а это непременно случится, он опять берется за старое… Ты меня понимаешь?
Как тут не понять? Минна кивнула.
— Я же вижу, как ты расстраиваешься, когда он тебя игнорирует. Наслаждайся его обществом, когда он цивилизованный человек, и не обращай внимания на его неотесанность и грубость. А что нам с тобой еще остается?
Минна замерла. Она терялась в догадках: что именно известно Марте? По крайней мере, она знает об истинных чувствах своей сестры к Зигмунду, но считает ли она Минну его любовницей? Или же она для Марты — всего лишь одна из многих отвергнутых им наперсников и наперсниц?
Минна внимательно смотрела сестре в лицо, пытаясь понять, но лицо у той было непроницаемо, не зарумянилось, не побледнело. Марта всегда обладала уникальным даром — непогрешимой душевной самодостаточностью, качеством завидным и пугающим. Она владела собой, несмотря на убийственные факты, и предлагала сестре следовать ее примеру.
— Марта, пока ты в отъезде, я за всем прослежу и все сделаю. Но я могу остаться лишь на несколько недель.
— Давай не будем обсуждать это с тобой сейчас, ты сама не своя. Но я хочу сказать, что мы не должны позволять эмоциям властвовать над нами. А в частности — нет никаких причин для того, чтобы все бросать из-за такой мелочи.
— О чем ты?
— Да о том, что ни для кого из нас не секрет — Зигмунд ранил твои чувства. Он это делает постоянно… Переступи через свою обиду.
Минна не сводила глаз с лица сестры. Слезы потекли по щекам Минны прямо за воротник.
— Не плачь. Я больше не буду говорить об этом, да и ты тоже. Мы обе переволновались.
Марта протянула руку через стол и сжала руку Минны, успокаивая и себя, и ее. Они обнялись на прощание, и сестра уехала, а Минна осталась в кафе и сидела там в одиночестве, созерцая небо, затянутое облаками. Она вдруг ощутила боль одиночества и подумала о сестре. Ей все еще чудился голос Марты, исполненный податливой гибкости, радушия и обещания всего самого лучшего, стоит только им хорошенько постараться, поступать во благо и заботиться друг о друге.
Деревья вдоль проспекта уже начали терять листву, и вскоре им суждено обнажиться. И тогда взору предстанут серые фасады доходных домов по ту сторону дороги. Похоже, за время ее отсутствия в Вену пришла осень. Так много всего случилось с тех пор, как Минна уехала. Ее не оставляло ощущение, будто прошли не недели, а годы.
Она расплатилась за кофе, надела пальто и отправилась искать экипаж. Минна дышала полной грудью, прислушиваясь к ветру, шелестящему в ветвях деревьев. Ее ждут дома. Наверное, она останется. Пока останется.
Эпилог
Лондон, февраль 1941 года
Минна приехала в дом номер девятнадцать по Берггассе молодой женщиной и осталась там на сорок с лишним лет. Теперь она умирала.
Пасмурным утром Марта поднялась по лестнице в комнату, чтобы проведать сестру. Сад слегка припорошило свежевыпавшим мокрым снегом, тяжкие клубы тумана заволокли город. Марта поняла сразу, что осталось недолго.
Сестра лежала, молитвенно скрестив руки на груди, дыхание у нее было затрудненным и хриплым. Доктор сказал, что последние несколько дней состояние Минны ухудшилось, сердцу уже ничем нельзя помочь, осталось только ухаживать за ней до конца.
Минна почти не выходила из своей комнаты с тех пор, как умер Зигмунд — это случилось год назад. Он вел долгую, изнурительную борьбу с раком горла, и Виржиния Вулф, посетившая Зигмунда незадолго до смерти, сравнила его с наполовину потухшим вулканом. А сам он всегда говорил, что, подобно королю Макбету, предпочитает умереть в доспехах. Так он и сделал. До последнего дня сидел в кабинете, работал, читал в своем любимом кресле у окна. А последние часы Фрейда Минна и Марта вместе провели у его постели. И разве могло быть иначе?
Марта накрыла сестру еще одним одеялом и подвинула поближе радиатор, который зашипел и застучал. Марта думала, что Минна не заметила ее присутствия, но та чуть повернула голову и улыбнулась. День на день не приходится, может, сейчас она будет в настроении поговорить. Вчера она даже села в кровати и немного почитала.
Марта слышала отдаленные взрывы, от них дребезжали оконные стекла. Авианалеты теперь совершались постоянно, каждую ночь приходилось соблюдать светомаскировку. Уснуть было невозможно, и всякий раз при звуке сирены Марта бежала наверх, проверить, как там Минна. Да, чтобы оставаться в этом городе, нужно иметь железные нервы.