Любовница Каменных Драконов
Шрифт:
Каменный член внутри нее; Мэл чувствует, как он медленно, мелкими толчками проникает внутрь нее с каждым ее вздохом, все глубже, глубже, наполняет ее тревожными сладкими ощущениями. Ее просто распирает; она ощущает каждую выпуклость, каждую каменную вену, округлую массивную головку, упирающуюся внутри ее тела в чувствительные точки. Длинный змеиный язык Алана ласкает ее, поглаживает ее бедра, вылизывает туго натянутую кожу вокруг погрузившегося в ее тело каменного члена, и Мэл снова шумно выдыхает свое предательское возбуждение. Дикая жажда рождается в ее животе, сочится ароматной смазкой из ее лона.
Он видит ее такую - распятую под его ласками, надетую на член, беспомощную и трепещущую, с разведенными
И она покоряется, принимая мучающую ее ласку, дрожа всем телом, как загнанное животное. Алан отрывается он нее с видимой неохотой и усилием, дотягивается до ее губ и закрывает ее рот поцелуем, проникая в ее рот языком, лаская ее возбужденные губы, ее язык, глуша ее стоны, всхлипы и крики.
– Скажи, - выдыхает он, крепко сжимая ее бедра, - скажи, что хочешь меня.
– Хочу, - стонет Мэл, чувствуя, как его возбужденный член трется о ее мокрое лоно.
Он закинул ее ноги себе на плечи и прижался плотнее к ее разведенным бедрам, пристраиваясь к ее раскрытому лону. Головка его члена входит в нее туго, осторожно, и Мэл вопит, потому что ей кажется - еще немного, и ее разорвет пополам. Острые ощущения переполняют ее, член Алана медленно погружается в нее глубже, и Мэл ощущает их вместе - камень и горячую плоть, - в себе. Алан стонет, изнемогая, потому что ему - узко, тесно, обжигающе хорошо, на грани страдания, и он дарит множество поцелуев Мэл, чье тело его принимает и мучает.
Он осторожно толкается раз, другой, затем - жестко, сильно, погружаясь в узкое тугое лоно, показывая свое желание, свою жажду. Чтобы она прочувствовала его, что бы приняла и покорилась его желанию, его возбуждению.
Мэл теперь кажется, что оба члена в ней движутся. Трутся друг о друга сквозь тонкую перегородку ее плоти. Массируют ее самые глубинные чувствительные точки так, что ее ноги дрожат, трясутся, и непроизвольно вытягиваются, напрягаясь. Она кричит, изнемогая, чувствуя, как все ее существо пульсирует наслаждением и слабостью. Тело Алана, жесткое, сильное, гибко и быстро движется над нею, его член выныривает и погружается в нее, тугую, узкую, жаркую. Наслаждение переходит грань страдания, Мэл вопит, чувствуя, как ее мышцы вибрируют от быстрого оргазма, сокращаясь на движущейся в ее теле плоти. И на камне, что берет ее сзади, с той же страстью и стой же силой, что живой член.
– Достаточно!
– кричит она, чувствуя острое прикосновение к клитору, вырываясь и погибая от наслаждения.
– Все, все!
Но каменные руки вдруг оживают. Они подхватывают ее ноги, прижимают ее колени к ее груди, делая Мэл, натянутую на жесткий мраморный член, максимально раскрытой перед Аланом. Она кричит, но это уже не решает ничего; Алан наваливается на нее, входя максимально глубоко, мягко и настойчиво массируя ее бархатное донышко, и каменный член совершенно отчетливо толкается сзади в ее горячее нутро, доводя ее до безумия, до исступления, до сумасшествия. Мэл отчаянно бьется, зажатая между двумя мужскими телами, насаживаясь на оба члена по очереди, заставляя мужчин вскрикивать от острых ощущений, что дарит им ее жаркое тело.
Мэл жарко; нестерпимо жарко. Она мечется, рассыпав золотые волосы, кричит, стонет, пока ее губы не находят губы того, что зовется Рэем. Он отпускает ее ногу, зарывается пальцами в ее золотые волосы, привлекает в себе и целует, сладко и жадно, не позволяя и пискнуть, до тех пор, пока она не кончает еще раз, забившись в сжимающих ее руках. Рэй прижимает ее к себе, властно, сильно, проникая в ее рот языком, пока Алан трудится над ее беззащитным телом, и пока оба близнеца не кончают в нее - содрогаясь, вжимаясь в женщину до боли, утопая в наслаждении, лаская обе ее дырочки, по очереди исцеловывая ее разгоряченные губы.
Алан расправляет кожистые огромные крылья, обхватывая всех троих, и жар охватывает все три тела, словно огонь металл в горниле.
Мэлани бьется и стонет, но пара губ снова целует ее по очереди, стирая вопли и крики, и безумие страсти медленно отступает, уступая очередь усталости, неге и облегчению. Мужчины движутся неспешно, их ласки неторопливы, сладки и нежны. Жар делает свое дело, Мэл ощущает, как каменные руки становятся живыми и мягкими, грудь - дышит, и живот Рэя становится мягким и упругим. Мужчина под Мэлани вздрагивает, шумно выдыхает, блаженствуя. Его крылья тоже оживают, он обхватывает ими крылья брата, прижимая теснее и Мэл, и Алана.
– Спасибо, - шепчет Рэй, жадно оглаживая обнаженное влажное тело дрожащей измученной женщины ладонями.
–
Алан молчит; все его тело - мокрое, горячее, уставшее, - вздрагивает от бешеных ударов пульса, он отыскивает губы Мэл и целует ее так, что она почти теряет сознание.
Глава 6
Поутру Мэлани проснулась в мягкой теплой постели, в комнатке маленькой, но яркой, как шкатулка, набитая драгоценностями и красивыми безделушками. Солнечный свет дрожал на золотых узорах шелковых обоев на стенах, переливался в золотых кистях подушек…
Кто принес ее сюда, как она попала под полог из пестрых китайских шелков — она не помнила. Кто положил ее сюда, голую, измученную, кто накрыл теплым покрывалом — не помнила. Зато подробности своего страстного свидания с близнецами вспомнила мгновенно, в мельчайших подробностях. До самого тихого стона, до тончайшего прикосновения. Ей показалось, что руки драконов все еще глядят и обнимают ее, бесстыдно исследуя ее тело, разводя ее ноги и жадно проникая в ее горячее нутро жесткими пальцами.
Все тело Мэлани болело; каменные братья, при всей их деликатности, с которой они укрощали собственную силу и страсть, все же здорово помяли ее, наставили на белоснежной коже синяков. Потому Мэл, усевшись в постели, тихонько ругнулась, погладив нежные внутренние поверхности бедер, расписанные синими пятнами — следами, где ее держали, стискивали каменные пальцы.
Рэй ожил; это она могла сказать с полной уверенностью. Она помнила его безумные поцелуи, его жадные руки на своей груди, стискивающие нежную мякоть, толчки его члена в своем теле и стон удовлетворения — долгий, мучительный, сладкий, который он разделил с нею, шепча ей на ухо задыхающимся голосом какую-то нежную чушь… При воспоминании об этом, о страстной жадной дрожи, с какой касался ее этот незнакомый мужчина, Мэл обмирала, в животе ее словно повторялись сладкие спазмы, и меж ног, там, где все горело и припухло от чрезмерного внимания драконов-братьев, становилось мокро.