Любовница Каменных Драконов
Шрифт:
— Нет! — выкрикнула Мэл. — Нет! Если уж и рассчитываться за что—то… то за то, что будет у меня в руках! Вы гарантируете мне жизнь?!
Стоун безразлично пожал плечами.
— Конечно, — подтвердил он. — Жизнь, здоровье неприкосновенны. Я же уже говорил.
— Тогда я требую, — выкрикнула Мэл, — в обмен на мои специфические услуги, после всего, когда все кончится, отдать мне дочь, и не подвергать меня вашим гнусным преследованиям!
Стоун снова пожал плечами.
— Ничего не имею против, — ответил он. — Я прослежу за этим. Поверьте мне — моей власти и силы достаточно, чтобы проследить за этим человеком и принудить
— Нет, постойте! — истерично взвизгнул Хью, шагнув к спорящим. — Как же так?! Вы обещали, что все мое! Я не позволю все у меня отнять! Я не буду тут сидеть, как собака на цепи, охраняя ее деньги! Я свободный человек!
Его голос сорвался на истошный визг, лицо раскраснелось. Стоун перевел на него взгляд темных глаз, и Хьюберта буквально впечатало в стену тяжестью и яростью этого взгляда.
— Будешь, — рыкнул Стоун. — Меня ты тоже уверил, что с женщиной не возникнет заминок. Что она будет согласна. Но мне самому приходится уговаривать ее. Значит, наша с тобой сделка отменяется.
Мэл почувствовала, как разум ее воспламеняется. Страх отступил, и она, шагнув к Стоуну, рыкнула так же злобно, властно и яростно, как он:
— Тогда я готова обменять свои услуги на ваши! Этот человек не заслужил ни гроша из тех денег, что вы ему дали, потому что если вы желаете что—то получить от меня, надо было со мной заключать договоры на мое тело! А он мне не хозяин!
— Согласен, — брови Стоуна удивленно взлетели вверх, он с интересом слушал то, что ему противопоставит Мэл. Хрупкая Мэл. Светлая Мэл. Мэл, у которой персиковая нежная кожа и пшеничного цвета волосы. Мэл, которая мухи не обидит и которая слабенькая, как котенок. — Но что-то мне подсказывает, что вы не согласились бы.
Хьюберт трусливо смолчал. Он мог бы протестовать, потому что Стоун одним взмахом руки мог отменить сделку прямо сейчас - и отнять то, чем Хью владел, выкинуть его на улицу. Пока же сохранялась призрачная надежда, что Стоун передумает или предоставит супругам самим разбираться после того, как получит желаемое.
— А возможно Алисию с собой забрать?!
– спросила вдруг Мэл.
В глазах Мэл мольба, но Стоун отрицательно качнул головой, поморщился.
— Вам некогда будет заниматься ребенком. Ребенок займет часть вашего времени, а оно должно быть безраздельно посвящено… вашим обязанностям.
— Я должна чувствовать, знать, что она рядом! Что с ней ничего не случилось! Что она не похищена, не упрятана от меня! — в голосе женщины послышались сдавленные рыдания, и Стоун заметно озлился. На миг Мэл показалось, что комната наполнилась неприятными звуками, словно гремучая змея трясет своим хвостом и шелестит чешуей.
— Вы будете это знать, — ответил Стоун отрывисто. — Даю слово. Я действительно прослежу за этим, вам не о чем беспокоиться. Итак, вы готовы?
— Да, — громко, с вызовом, выкрикнула Мэл. — В этом доме моего ничего нет, только ваше! Мне нечего забирать! Даже белье оплачено вами. Пусть Хью оставит его себе на память.
Она порывисто шагнула к Хьюберту, поцеловала плачущую дочь, и так же решительно развернулась и вышла в раскрытые двери. Стоун проводил ее усмешкой и задумчивым взглядом и последовал за ней на почтительном расстоянии, сунув руки в карманы брюк.
Глава 3
Охрана Стоуна — жуткие огромные мордовороты с непроницаемыми лицами. Глаза их спрятаны под солнцезащитными очками, и Мэл кажется, что под черными стеклами сверкают огненно—красные сполохи. Словно каменные обломки остывшей лавы, нутро которых раскалено, и этот жар проскальзывает в глазницах.
Стоун не разговаривает с ними, не произносит вообще ни слова. Лишь щелкает пальцами и указывает на место, где надо стоять. Быстро, четко, словно опутывая дом Хьюберта сетью. Заключает дом в магический круг, расставляя своих каменных истуканов, перекрывая все входы выходы. Хьюберт попробовал сунуться на крыльцо, но его бесцеремонно впихнули внутрь дома и захлопнули дверь у него перед носом, не позволив проводить Мэл даже взглядом. Он стал пленником в собственном доме, и, сдается мне, был этому не рад.
— Я не позволю!.. — орал он, сопротивляясь каменномордым охранникам. — Я это так не оставлю! Я буду жаловаться, вы мне за все ответите!
Но его голос обрывается хлопком двери. Это как кляп в рот, как пощечина, как презрительный плевок в его сторону.
— Следить за ним. Шаг в шаг. Из города не выпускать, — бросает Стоун на ходу одному из охранников. Просто каменный великан в черном костюме, в котором его огромному сильному телу просто неудобно и тесно. На его фоне Стоун в его безупречном темно—сером костюме кажется хрупким и невысоким, хотя это совсем не так.
Один из охранников грубо, почти насильно заталкивает Мэл в автомобиль Стоуна, тот неспешно усаживается с нею рядом, и испуганная Мэл, ощутив его рядом с собой, наконец, в полной мере смогла оценить этого мужчину. Опасность и силу, исходящие от него.
Он высок и строен, узкобедрый и широкоплечий, длинноногий. Породистый красивый самец, уверенный в себе. Скорость — привычный стиль его жизни. От него веет силой и здоровьем, каждое его движение исполнено достоинства и властности. Его руки жесткие, сильные. Казалось, в холеной ладони он может раздавить, раскрошить кусок гранита, смять его длинными пальцами, как кусок сладкой ваты. Он смотрит на Мэл снисходительно, изящно оправляя свою стильную, дорогую одежду. В этой смеси хищности и хороших манер опасности больше всего. Мэл интуитивно чувствует его нетерпение, Стоун словно прямо сейчас хочет попробовать ее. Он едва не облизывается, но в его желании нет нетерпеливой дрожи любви. Он знает, что женщина принадлежит ему. Спешить некуда.
— Называй меня Алан, — небрежно велит он. — И никак иначе. Алан — и все.
Она забивается в уголок сидения, дрожа от страха, нервы ее напряжены до предела. Это Стоуну не нравится. Он насмешливо приподнимает бровь, и одним движением придвигает женщину к себе, обхватив ее за талию.
— Никаких капризов, — презрительно цедит он сквозь сжатые зубы, рассматривая лицо Мэл, побледневшее от волнения. — Я скажу это только один раз, и повторять не стану. У меня нет ни малейшего желания ни уговаривать вас, ни возиться с тобой, если вдруг тебе вздумается заартачиться. Я не стану тебя упрашивать. Я просто выкину тебя, и сделаю все то, что обещал. И найду тебе замену. Поэтому в твоих интересах быть покорной. Всегда помни о том, что ты потеряешь в случае неповиновения. Мне нужна абсолютная покорность. Это понятно?