Любовница короля
Шрифт:
— Ответьте только, — поглядев в его глаза, спросила Сара. — Я вам хоть чуточку нравлюсь?
— Если бы не нравилась, — промолвил Карл. — Ты бы так и мерзла в том саду, дожидаясь королеву. А теперь идем. Если Её Величество выйдет, а тебя не будет рядом, на самом деле оба поплывем в империю вплавь.
— Как изволите, милорд, — сделала реверанс Сара.
— Меня зовут Карл. Можешь обращаться по имени, когда мы одни.
ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ: ШАРДЖА
***
Алекса этого ещё не знала и до сих пор собиралась ударить по столице королевства Шарджа, однако Ивар Остин давно покинул королевский дворец. Он оставил советника Диора де Сатира,
Истинный враг
***
— Вы поклялись, госпожа Масур, — поспешил напомнить герцог Стивен Остин.
— Я свое слово держу! — бросила она. Алекса поглядела на женщин, на детей и герцогиня Элизабет поняла, что им с дочерью и внуками стоит удалиться.
— Мы пойдем, — поцеловав руку мужа, она обошла стол и забрала у дочери грудного младенца. — Надеюсь, вы не причините вреда детям?
Алекса посмотрела на Костина, стоящего чуть позади неё. Он молча кивнул и прошел следом за женщинами, которые направились в сторону лестницы. Стоило им скрыться, к Предвестнице тихим шагом подошла воительница Ингрид. Она положила руку ей на плечо, словно попыталась поддержать.
— Оставьте нас с герцогом, — попросила её Алекса на языке северных кланов, которого герцог Стивен Остин не мог знать.
— Что делать с женщинами этого старика?
Алекса посмотрела на стоящего перед ней герцога и одним взглядом посадила его обратно за стол. Это решение было непростым, однако она верила словам герцога, верила словам его жене. Кажется, даже среди проклятого рода есть те, кто ставит на первое место здравый смысл, честь семьи и веру во всевышние силы, а не похоть, которой преисполнены остальные члены этого проклятого семейства.
— Не трогайте их, — заговорив на всеобщем языке, чтобы герцог понял, Алекса кивнула в сторону выхода и Ингрид, окинув взглядом старика, пошла на улицу. Стоило ей выйти, как во дворе началась паника. Все-таки приказ Предвестницы распространялся только на семью Стивена Остина, а остальные женщины и девочки города непременно пострадают. К сожалению, с этим Алекса ничего не могла поделать. Она не собиралась идти против своей армии, не хотела вставать на пути разъяренной толпы.
— Вот мы и одни, — проговорила она, поерзав на мягком сиденье стула. — Как вы заметили, господин Остин, я не всегда могу контролировать действия армии, которую наняла отомстить убийцам своей семьи. Обещаю, что за вашей женой, дочерью и внуками присмотрят. Возможно, им даже удастся избежать насилия и смерти. Тут все зависит только от вас.
— Хорошо, — понимающе кивнул Стивен. — Я рад, что вы родились именно такой, какой бы хотел видеть вас отец.
— Прошу, не надо… — сдерживая накопленную годами ярость в груди, попросила Алекса. — Вы не смеете говорить о моём отце так, будто бы были хорошими друзьями.
— Простите и вы совершенно правы. Я не знал вашего отца. Однако ж, каждый отец мечтает, чтобы его дети выросли и стали достойными людьми.
— Боюсь, у вас немного расплывчатое представление в этом вопросе. Вам ли ни знать, господин, что именно в вашей семье многие отцы мечтают видеть детей в своей постели, а на остальное им как-то наплевать. Скажите, хорошо ли вам спится по ночам, зная, что, возможно, какой-нибудь из ваших старых кузенов занимается любовью с племянницей, с внучкой, с сестрой?
— Семью не выбирают, госпожа Масур, — пожал плечами Стивен. — Я предпочитаю не думать об этом. Признаться, вы так заговорили с моей женой, будто бы наверняка знали, что она из года в год рожает мертвых детей. По правде говоря, мне уже надоело считать, скольких детей мы потеряли. За двадцать лет брака Элизабет беременела каждый год. Именно эта любовь к жене ограждала меня от того,
— В этом вопросе вам многие мужчины позавидуют, — не удержавшись, улыбнулась Алекса.
— Я ведь мужчина. Раз уж мы остались наедине и я еще жив, можно говорить открыто. Думаю, хуже уже не станет.
— Лучше тоже.
Стивен улыбнулся, и его лицо будто бы разгладилось от морщин. Он налил себе теплого молока, хотя вино на столе тоже было, сделал несколько глотков и указал Алексе на кувшин. Она деликатно покачала головой.
— Боитесь, что я вас отравлю? — спросил он. — Что ж, право ваше. Так вернемся к нашему вопросу. Я мужчина, госпожа. Не буду лукавить и признаюсь, что порой Роза пробуждала во мне желание. Не знаю, как это переносят женщины, однако ж, я, наблюдая, как моя милая девочка цветет и благоухает, первым делом бежал к жене. По всей видимости, семейные устои с близостью с членами семьи как-то на меня повлияли. Однако ж, я бы никогда не посмел коснуться дочери. Та, кому я читал сказки на ночь, убаюкивал, пока жена крепко спала, холил и лелеял. Как я посмею сорвать этот прекрасный цветок? Остальные члены семьи не такие. Не буду вас обманывать и сразу раскрою небольшой секрет. Коли вы уже здесь, а на пути у вас остается только столица, там живут только грешники, госпожа Масур.
— Почему вы об этом так открыто говорите?
— Потому что мне больно.
— В каком смысле?
Стивен сделал ещё пару глотков и начал крутить кубок в руках.
— Вы бывали когда-нибудь на очень большом и очень пыльном базаре?
— Бывала, — кивнула Алекса. — Благодаря Ивару я много где побывала. Одним из таких мест стал невольничий рынок в городе Шадаш. Там продают рабов, евнухов и наложниц. Там же продали и меня.
— Как вам ощущения?
— Какие могут быть ощущения у женщины, которая стоит посреди большого зала, размалеванная, словно портовая шлюха в таких одеждах, что, боюсь, краткое описание наряда пробудет в вас жеребца, и вы ускачите к жене, где мужчины начинают торги? Только там покупают ни скот, ни продукты, а женщин.
— Приятно, что вы так печетесь о моей мужской силе, — улыбнулся Стивен. — Но моё время давно подошло к концу, поэтому вернемся к нашей увлекательной беседе. Вы отметили, как проходят торги, даже в какой-то степени приняли в них участие. Я прошу прощения, если мои слова вас оскорбляют, однако ж, получив примерное представление, вспомните дворянский квартал, где вы жили, когда герцог Масур возводил фамильный особняк. Прекрасное место, не правда ли? А теперь представьте, что в тени столь изумительно королевского дворца весь мой род занимается базарными делами. Они не торгуют, а обменивают. И речь далеко не о вещах, животных или даже наложницах. В этом дивном месте передают друг другу детей, внуков, братьев и сестер. Глядя, как милая тринадцатилетняя графиня Остин едет в экипаже, махает веером и улыбается прохожим, никому не придет в голову, что её сегодня подарили на ночь маркизу из рода Остин, а завтра вечером, когда она снова оденет свои лучшие одежды и сядет в экипаж, у неё будет назначена другая встреча. Только с другим человеком и на другом конце квартала.
— Вас это забавляет?
— Немного, — признался Стивен. — И дело вовсе не в том, что происходит в городе. Мне претит одна мысль о том, как члены моей семьи делят детей. Меня радует, что появилась та, кто сможет положить этому конец.
— Забавно, — промолвила Алекса. — Никогда бы не подумала, что кто-то из рода Остин будет с улыбкой на устах радоваться, что скоро вся его семья сгинет в анналах истории. Господин Остин, меня заботит вот какой вопрос. Я собираюсь поехать в столицу, ворваться туда армией с земли, флотом с моря. Все мои действия погубят тысячи людей, чтобы истребить пару десятков ваших родственников. Вас это ничуть не беспокоит?