Любовница. Книга 2

Звездная Елена

В двери не стучали - туда бились со всей силы и этот грохот в какой-то момент стал громче биения моего сердца и срывающегося дыхания лорда Эйна, который целовал, целовал и целовал меня так, что я давно и как-то совершенно естественно перетекла к нему на колени, и теперь таяла, сжатая сильными такими невероятно руками. И одного движения этих рук хватило для того, чтобы вновь позабыв обо всем на свете, я отдалась упоительным поцелуям снежного лорда. О он, задохнувшись от осознания моей готовности продолжать и не готовности останавливаться, резко выдохнул, стремительным движением уложил меня на постель,

с нескрываемым восторгом взглянул в мои затуманенные происходящим глаза, и вновь приник к губам… О, какой же это был поцелуй! Поцелуй, от которого стало так сладко, так нежно, так здорово, что хотелось бы петь, если бы невероятная, страстная потребность продолжать, продолжать и продолжать… Таять от того, как он ласкает мои губы, возвращать в ответном поцелуе весь вихрь подаренной им нежности, выгибаться под шквалом неистовой страсти, самозабвенно целоваться и предвкушать продолжение, к которому шеф явно стремился, скользя пальцами руки, свободной от обнимания меня за талию с целью прижать к его телу посильнее.

И в этот упоительный момент двери слетели с петель!

Мы оба, тяжело дыша, повернули головы и узрели явившуюся в гневе и ореоле сверкающих искорок Юалию, которая явно пребывала в ярости. И вот эта яростная мегера открыла рот и…

– Третьей не берем!
– слегка осипшим голосом произнес кто-то.

Лорд Эйн с удивлением посмотрел на меня и стало ясно, что отрицать очевидное бессмысленно, в том смысле что да, это я сказала и еще… еще…

– Ты самый красивый мужчина на свете… - прошептала я, откровенно утонув в его невероятных глазах цвета предгрозовых облаков.

– Правда?
– с удивленной хрипотцой спросил он, теряя связь с окружающим миром.

– Правда… - ответила, тоже теряя мир и потянувшись к его губам, которые были неплохой заменой всем вселенным на свете.

И он потянулся ко мне, наши губы встретились, наше дыхание стало единым целым, моя рука вернулась к пропусканию прядей его волос между дрожащими пальчиками, его к ласканию моей щеки, и…

– Не сметь!
– завизжал кто-то срываясь на фальцет.

А мы срывались в пропасть наслаждения, где не было, совершенно не было места посторонним. И лорд Эйн, вызвав мой протестующий прерыванием поглаживаний стон, протянул руку в сторону распахнутой двери… Завыл ледяной ветер, по воле его силы дверной проем начал стремительно обрастать льдом, закрывая нас от взбесившейся Юалии, которая опустилась до:

– Да как она смеет!

– Я твоя невеста, завещанная отцом…

– Ты клялся…

– Где мой Харнис?!

– Ты избил моего мужа!

– Ты должен жениться на мне, ты давал слово!

Она что-то явно еще кричала, но уже не было слышно, и видно тоже - на месте дверного проема находился вросший в стену айсберг, и снести его вряд ли кто-то вообще был способен, что меня в данный миг очень порадовало. Единственное что, ну просто не могла не спросить:

– Шеф, вы избили Харниса?

Он, вернув на место руку, которой полагалось гладить меня, а не отвлекаться на всяких истерящих диаметрально противоположными требованиями, провел пальцами от моего виска, по щеке, контуру подбородка, шее и ниже, так что я затаила дыхание, коснулся моей груди, взглянул мне в глаза и произнес:

– Забудь.

– Забыла, - с готовностью согласилась я.

Лорд Эйн просиял совершенно довольной улыбкой, за которой пряталось восторженное счастье и спросил:

– На чем мы остановились?

– Ты целовал, - прошептала я, - вот здесь… - и указала на губы.

Судорожно выдохнув, снежный лорд задал тихий вопрос:

– А могу я еще что-нибудь поцеловать?

– Оу… - я почувствовала себя заинтригованной.
– А что же еще ты хочешь поцеловать?

И получила дико соблазнительный ответ:

– Тебя. Всю...

Нет, ну вот что можно сказать на подобное? Махнув рукой я расщедрилась на уверенное:

– Нет!

Пожав плечами, снежный лорд, приникая к моим губам, прошептал:

– А я настойчивый, Виэль.

– А я...я, - порываясь сказать в перерывах между улетными поцелуями, - я такая вредная…

– Знаю, Виэль, - обрадовал он, заставляя забыть обо всей моей вредности, одним своим поцелуем.

Одна проблема - он обо всей своей настойчивости не забывал ни на миг, и в какой-то момент я обнаружила, что вновь сижу на коленях лорда Эйна, а платье давно расстегнуто, и свисает где-то на уровне талии, и то обнаружила я это исключительно потому, что кто-то зацеловывал всю меня от шеи до груди и… и едва собственно дошел до груди, как осознание времени, пространства и того, что меня-то спросить забыли, канули куда-то в бушующий океан нежности, сметенные напористым шквалом страсти.

Проблесков сознания больше так и не случилось…

Понимание того, что меня соблазнили самым безжалостным образом, коварно заманив в спальню тортиком, длилось ровно минуту, пока Вальд расстилал постель, попросту стянув с нее покрывало, с остатками раздавленного в порыве страсти тортика. Я покраснела, вспомнив как с меня слизывали крем и решительно собиралась предаться страданиям и стыду, но тут шеф, покончив с расстиланием постели, вернулся к креслу, где оставил меня совершенно обнаженную, подхватил меня на руки, и через миг уложил на белоснежные простыни.

Безумие страсти перешло на новый виток, еще более головокружительный...

Под утро места для стыда, страха и сомнений уже не осталось. И именно в этот момент мой невообразимо настойчивый шеф, хрипло спросил:

– Можно?

На это, растерявшая весь голос от криков и стонов которых тут за ночь прозвучало столько, что будь они каплями воды, мы бы с лихвой наполнили море как минимум, а может даже и целый океан, прошептала поистине потрясенно:

– А, по-твоему, после всего, что здесь случилось, осталось еще хоть что-то, чего нельзя?!

Он улыбнулся самой невероятной улыбкой на свете и произнес:

– Я обожаю тебя, Виэль.

И перешел к самому интимному, оставив меня недоумевать по поводу, а что же тогда было все то, что он творил со мной эту ночь напролет. Недоумевание оказалось столь сильным, что я, проигнорировав мимолетную боль, коварно сопроводившую проникающее движение Вальда, все же спросила:

– А вот все эти часов шесть разврата… это что было?

Прервавшись, дабы наградить меня удивленным взглядом, лорд Эйн сообщил: