Любовник из фантазий

Кеньон Шеррилин

— Я больше не могу бороться, Грейс.

— Но ты должен.

Он покачал головой.

— Пристегни другую руку, я не могу дотянуться.

— Но, Юлиан…

Он прервал ее коротким горьким смешком.

— Какая ирония. Я должен просить приковать себя, в то время как другие делали это сами едва ли не сразу после моего появления. Сделай это, Грейс. Я не смогу жить дальше, если причиню тебе вред.

Грейс обошла кровать, и Юлиан, притянув к себе, поцеловал ее так страстно, что она готова была умереть от

одного поцелуя.

Это был поцелуй, полный страдания… и обещаний.

С трудом оторвавшись от ее губ, Юлиан повторил:

— Сделай это.

Грейс пристегнула второй серебряный наручник к перекладине кровати. Только теперь она поняла, сколь напряженной была для него вся последняя неделя.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Нет.

Вздохнув, Грейс подошла к комоду и начала раздеваться, но, когда она расстегнула пуговицы на блузке, Юлиан остановил ее:

— Прошу, не делай этого здесь… — Он в изнеможении откинул голову на подушки.

— Прости. — Грейс прошла в ванную, чтобы переодеться и сделать холодный компресс для Юлиана, а потом вернулась в комнату и смочила его горячечный лоб.

— Ты весь горишь.

— Знаю. У меня такое чувство, будто я лежу на углях. Может, расскажешь мне, как провела день?

Грейс почувствовала, что любовь переполняет ее.

Каждый день Юлиан задавал ей этот вопрос, каждый день она с нетерпением ждала этого момента.

Что она будет делать, когда он уйдет?

Отбросив грустные мысли, Грейс с усердием принялась ухаживать за Юлианом.

— Мне нечего рассказывать, — прошептала она, не желая вываливать на Юлиана все, что узнала от его матери. Ему достаточно досталось в жизни, и она не хотела причинять бедняге лишние страдания.

— Ты проголодался?

— Нет.

— Тогда мы займемся кое-чем другим. — Грейс села рядом с ним и всю ночь читала ему, меняя холодное полотенце на лбу.

Чувствуя близость Грейс, ее запах, Юлиан так и не смог заснуть. Она вторгалась в его сознание, и он ничего не мог с этим поделать; каждый нерв его тела взывал к ней. Не желая сдаваться, он скрежетал зубами и боролся как мог с тьмой, наваливающейся на него.

Если тьма поглотит его, он не сможет вернуться больше в прежнее состояние и очнется лишь в книге.

— Я не хочу потерять ее, — шептал он, и эта мысль жестоко терзала его сердце.

Часы в прихожей пробили три ночи. Грейс уснула совсем недавно, ее дыхание ласкало кожу Юлиана. Рядом с ней ему было тепло, спокойно, и он позволил себе помечтать о том, как будет проводить с ней ночи и дни, как они будут смеяться и радоваться каждому мигу близости. Тогда он сможет любить ее так, как она того заслуживает. Но больше всего Юлиан мечтал о детях, о счастливых сероглазых карапузах с лукавыми улыбками.

Он все еще предавался мечтам, когда в окно ударили первые лучи солнца, а часы пробили шесть.

Грейс

проснулась и потерлась щекой о его грудь.

— Доброе утро, — сказала она, улыбаясь.

— Доброе утро.

Посмотрев на него, Грейс прикусила губу.

— Ты уверен, что мы все время должны держать тебя на цепи? Может, лучше отпустим тебя ненадолго?

— Нет.

Взяв телефон, Грейс набрала номер Бет.

— Послушай, меня не будет несколько дней. Не могла бы ты взять часть моих клиентов?

Юлиан нахмурился:

— Ты не собираешься идти на работу?

— Конечно. Не могу же я оставить тебя здесь в таком состоянии!

— Не беспокойся, со мной все будет в порядке.

Грейс посмотрела на него так, словно он потерял рассудок.

— А если что-нибудь случится?

— Например?

— Дом может сгореть, или вдруг зайдет кто-нибудь и сделает с тобой все, что угодно, а ты даже сопротивляться не сможешь.

Юлиан вздохнул, но остался непреклонен, и в итоге Грейс пришлось сделать вид, что она смирилась.

К полудню Грейс заметила, что действие проклятия усилилось: все тело Юлиана покрылось бисеринками пота. Мышцы его были напряжены, он почти не разговаривал.

И все же он еще мог ей улыбаться, а его глаза излучали тепло.

Грейс продолжала обтирать его смоченным в холодной воде полотенцем, но оно слишком быстро нагревалось.

Когда на землю опустилась ночь, Юлиан впал в бредовое состояние. Не в силах помочь ему, Грейс смотрела, как он мечется на постели, как будто кто-то невидимый разрывает его на части. Прежде она ничего подобного не видела и боялась, как бы он не сломал кровать.

— Я не вынесу этого. — Прошептав эти слова, Грейс сбежала вниз и позвонила Селене.

Час спустя Грейс впустила в дом Селену и ее сестру, Тайану. Тайана совсем не походила на Селену, у нее были абсолютно черные волосы и голубые глаза. Она являлась одной из немногих белых жриц вуду и владела магазинчиком, где торговала сувенирами, а по пятницам водила ночью экскурсии на местное кладбище.

— Не знаю, как и благодарить вас за то, что пришли, — сказала Грейс, закрывая за ними дверь.

— Никак, — отозвалась Селена. — Нам это ничего не стоило.

Тайана была одета в простое коричневое платье и держала под мышкой барабан.

— Где он?

Грейс повела женщин наверх. Войдя в комнату и увидев, как Юлиан мечется на кровати, Тайана побледнела.

— Я ничего не смогу для него сделать.

— По крайней мере, ты должна попытаться, — подбодрила ее сестра.

Глаза Тайаны расширились от ужаса, и она покачала головой.

— Хотите совет? Заприте комнату и не входите, пока он не вернется туда, откуда пришел. Этим человеком владеет такое зло, с которым я не смею соперничать. — Она посмотрела на сестру: — Разве ты не чувствуешь зло?