Любовник оживает в полночь
Шрифт:
– С Мартой все в порядке?
– Она жива и здорова, правда, прикована наручниками к батарее.
– Немедленно сними с нее наручники!
– Увы, Моника, даже из уважения к тебе не могу, она такая сильная, что без наручников мы с ней не справимся. Давай немного подумаем над сложившейся ситуацией. А потом звони мне на домашний номер.
Я отключилась и повернулась к Саше:
– Видишь, это была не Синтия.
– Да уж, прямо камень с души свалился, – попытался пошутить он. – Ты рада?
– Нет, – грустно ответила я. – К Монике я тоже очень привязана. С ее помощью мы с тобой когда-то познакомились. И работу я получила только благодаря ей. Если честно, я ее считала… ну, не матерью родной, конечно, но кем-то вроде доброй тетушки…
– Ну и что ты будешь делать с дочерью твоей благодетельницы?
Я пожала плечами и пошла на кухню. Юля лежала на полу с закрытыми глазами, но, судя по прерывистому дыханию, не спала.
– Юля, очнись! Скоро домой пойдешь, – бодро пообещала я. Девушка даже не шелохнулась. Я вздохнула и вышла из кухни, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Ну, как она? – с тревогой в голосе спросил Саша. Я не успела ответить, как зазвонил мой домашний телефон.
– Полина, сколько тебе обещала мать Славика? Тысячу долларов? Я даю десять тысяч, если ты сейчас отпустишь Марту и забудешь про все это дело.
– Моника, извини, ты же меня знаешь. Я охотно простила бы покушения на себя, но не могу забыть про четырех убитых и оставить невиновного гнить за решеткой. Это исключено. У меня другое предложение. Сейчас твой зять пишет признание во всех убийствах – с датами и подробностями. Бумагу подписываете вы и он, ставите дату. Затем это признание вы переправляете ко мне домой, потом договоримся, каким образом. После этого я отпускаю Юлю и даю вам 24 часа, чтобы вы всей семьей и со всеми деньгами без проблем покинули Город. Уезжайте на все четыре стороны, а я через сутки отношу бумагу в милицию.
– Мне надо подумать, – на сей раз первой отключилась Моника.
Она перезвонила довольно быстро, я едва успела сделать пару необходимых звонков.
– Мы согласны на твои условия, только с одной поправкой – нам для сборов нужно трое суток.
– Моника, извини, но ведь мне все это время придется безвылазно сидеть дома! Я ведь не могу выйти на улицу, прежде чем бумага будет в милиции, а вы – за границей. Тебе не кажется, что трое суток домашнего ареста – это слишком много?
– Кажется, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше скажи, сколько ты хочешь за моральный ущерб?
– За моральный ущерб? Интересная мысль. Давай вместо возмещения ты удовлетворишь мое любопытство. Просто подробно расскажи о том, как вы провернули всю аферу. А денег мне от тебя не нужно.
– Ладно, бумага будет у тебя через полчаса. Ты откроешь дверь и выведешь Марту, а взамен получишь признание.
– Извини, Моника, но на такое я пойти не могу. Признание должно быть передано поэту Аркадию. Он с бумагой в руках подойдет к нашей двери, я посмотрю на него через «глазок» и, лишь убедившись, что он на площадке один, открою дверь.
– А Марта?
– Я за полминуты прочитаю признание и тут же выпущу из квартиры твою дочь. Надеюсь, у тебя нет повода усомниться в моей честности?
– А в моей ты сомневаешься?
– Не обижайся, Моника, – сомневаюсь. К тому же у тебя очень веские причины меня обмануть, у меня же таких причин нет.
– А моя исповедь?
– Вот тут я поверю тебе на слово. Сначала отпущу Юлю, потом ты мне позвонишь и все расскажешь.
Через полчаса поэт Аркадий с самым гордым видом стоял на моей лестничной клетке. Убедившись, что он пришел один, я впустила поэта в квартиру, тщательно заперла дверь на засов и, отправив Аркадия в спальню общаться с Сашей, прочла признание. Отлично, некий Дмитрий Попов, 23 лет от роду, окончивший два курса ГИТИСа в Москве, признается в том, что убил девушку Юлю Фечину, затем Таисию Выселко, затем маклера Юрия Лисицина, а напоследок – частного детектива Василия Голованова. Все убийства были расписаны в подробностях, кратко разъяснялась и суть аферы. Внизу стояла подпись Дмитрия – видимо, того самого лжевампира и хорошо известной Моники-Варвары Мережко.
Я заскочила в мамину комнату, хорошенько припрятала признание и заглянула наконец на кухню. Марта Мережко лежала на полу и смотрела на меня таким взглядом, что мне захотелось немедленно исчезнуть.
– Все, ты свободна, – вздохнула я, присела с ней рядом и сняла обе пары наручников. Девушка начала разминать руки, но я решила не дожидаться, пока она окончательно придет в себя, и, подхватив ее под мышки, помогла подняться на ноги. Затем быстро проводила до входной двери, выглянула в «глазок» и, убедившись, что путь свободен, отперла щеколду и буквально вытолкнула пленницу за дверь. Затем снова заперлась на все засовы и отправилась в спальню к мужчинам. Мы долго беседовали за жизнь, затем послали Аркадия за закуской и выпивкой. Лишь под вечер донельзя расслабившийся поэт наконец убрался восвояси. Я ждала звонка от Моники, но так и не дождалась. Ночь мы с Сашей провели прекрасно, на сей раз мне не пришлось его долго уламывать. День мы опять провели взаперти, но не сильно расстроились по этому поводу. Моника позвонила лишь вечером.
– Все, Полина. Завтра в 16.00 мы покинем Город. Ты сможешь выйти из дома и отнести куда хочешь нашу бумагу.
– Только не пытайся меня убить по дороге. Предупреждаю сразу – признание будет не в моих руках, и по назначению оно попадет в любом случае.
– Зачем мне тебя убивать? Все уже закончено.
– Ты обещала рассказать, с чего все начиналось.
Глава 21
Начиналось все просто. Молодая красавица, студентка медицинского института Варенька Ластовская влюбилась в студента Илью. Варенька приехала из глухой провинции, и шикарный городской парень произвел на нее неизгладимое впечатление. Илья был душой компании, прекрасно пел и играл на гитаре, девки вешались на него гроздьями, но Вареньке на это было наплевать. Илья всем девицам предпочел ее, они даже договорились о свадьбе. Правда, Илья обещал жениться лишь летом, после того, как окончит Политех, а близости с любимой девушкой хотел намного раньше. Немного поломавшись, Варвара согласилась и на это. Очень скоро она забеременела, и срок свадьбы пришлось перенести на январь. Они подали заявление в ЗАГС, Варенька была на седьмом небе от счастья, когда вдруг услышала от жениха страшное известие: у него появилась другая девушка. Более того, эта другая – несовершеннолетняя. И тоже беременная.
Срок беременности у Варвары был большой, и делать аборт оказалось уже поздно. Жила она в общежитии, и рождение внебрачного ребенка практически ставило крест на ее учебе. Она пробовала договориться с соперницей, но потерпела неудачу. И вот тогда она впервые узнала, что такое ненависть. Она ненавидела их всех – и своего гулящего жениха, и его малолетнюю потаскуху. Кроме того, она возненавидела всех баб, которые вешались на ее Илью. Раньше она только смеялась над ними, но теперь решила отомстить. Она назначила Илье прощальное свидание – но не у него в квартире, а в доме его любовницы Таисии. Илья отказывался встречаться у Таисии, но Варвара пригрозила самоубийством, если он не выполнит каприз беременной женщины. Брать на душу такой грех Илья не захотел. Он открыл особняк Таисии своим ключом, Варенька заранее запаслась снотворными таблетками и веревкой, а дальнейшее было делом техники.
Вскоре после убийства Ильи она узнала, что муж откупил Таисию от суда, а малолетняя шлюха Катька добивается справедливости. Она старательно запугивала Катерину, успокоившись только тогда, когда насмерть перепуганная девушка покончила с собой. Она хотела довести до самоубийства и Таисию, но та надолго попала в санаторий для лечения нервных болезней, и Варвара решила, будто справедливость восторжествовала. Вроде бы она за себя отомстила, все враги наказаны. Но покоя в душе это не прибавляло. Через пять месяцев она родила девочку Марту. Хотела оставить ребенка в роддоме, но тут из провинции приехали ее родители. Они забрали непутевую дочку вместе с внучкой домой, и Варвара жила в своей деревне до тех пор, пока девочка не пошла в школу. Затем оставила ребенка дедушке с бабушкой и вновь отправилась покорять Город.