Любовники чертовой бабушки
Шрифт:
— Да, это я, — с осуждением ответила я и строго спросила:
— Сколько можно трепаться?
Гануся, бестолково хлопая необыкновенной красы глазами, пропустила меня в квартиру и выглянула на лестничную площадку. Она никак не могла охватить обстановку своим изумленным умом (простите, иначе не скажешь). Происходящее ей казалось невероятным. Что будет, когда она узнает о цели визита?
— Ты что, одна? — прямо в трубку спросила она у меня. — Ну е-мое! А труп куда дела? И почему ты в домашнем халате? Да
«Сейчас отключишься», — подумала я и спросила:
— С кем говорила?
И, не дожидаясь ответа, похвалила Ганусю:
— Молодец, что догадалась вовремя распрощаться с Тусечкой.
— Почему ты решила, что я говорила с Тусей? — удивилась Гануся.
— Высчитала. Когда ты бросила трубку, было пять утра, теперь шесть. Прошел всего час. За это время дальше Туей тебе не продвинуться.
Гануся немедленно согласилась, кивнув с одобрением:
— Да, это Туся была. Так почему ты в халате?
— Потому что спешила.
— А куда дела труп? Или вы поругались? — испугалась она.
Пришлось ее «успокоить».
— Хуже. Труп лежит в коридоре, и ему уже все равно. Он вряд ли может ругаться, — с прискорбием сообщила я.
— Ну е-мое! И этого довела до сексуального истощения, — с завистью заключила Гануся.
Сама она в постели изображала бревно и потому гордилась моими победами.
— Да нет, — стыдливо призналась я, — к этому трупу не имею вообще отношения.
— Как возможно такое? — недоверчиво спросила Гануся.
Я пояснила:
— Он женский, а не мужской.
Гануся мгновенно стала родной: на лице ее появилось глупейшее выражение.
Я решила, что можно смело посвятить ее в свои неприятности. Девушка она хитрая, а потому большой опасности нет. Там где начинается ее выгода, заканчивается болтливость. Перетащив мой труп, Гануся немедленно попадет в соучастницы, о чем она догадается, конечно, но уже после свершившегося. Следовательно, для собственного благополучия будет молчать, как рыба об лед. Гануся учится в аспирантуре и вряд ли захочет портить карьеру.
Я приступила к рассказу о мытарствах прошедшей ночи. Мне почему-то казалось, что на это уйдет меньше времени, но Гануся проявила небывалую бестолковость. Она так долго задавала вопросы, что в конце концов я не выдержала и завопила:
— Пока мы сидим тут, труп там разлагается! А соседи просыпаются!
— А при чем здесь соседи? — поразилась Гануся. Нет, никаких нервов не хватит, чтобы разговаривать с ней, с любимой моей и родной!
— Как при чем?! — взвизгнула я. — Ты что, хочешь их встретить, втаскивая труп в лифт?
— О таких вещах лучше шепотом, — попросила Гануся и пояснила:
— У меня тоже соседи.
— Ты
— И что? — насторожилась она.
— Ничего, довезем до первого парка и оставим на лавочке, — сказала я и спохватилась:
— Да, еще снимем с трупа мои шлепанцы и халат.
Гануся напомнила:
— Халат на тебе.
— На мне другой халат, а мы снимем тот, старый, любимый.
— Ну е-мое! Раздевать труп догола? Прямо в парке? Это жлобство! — возмутилась Гануся.
Я сконфуженно согласилась:
— Хорошо, халат и шлепанцы снимем в квартире.
— И голый труп потащим в лифт? А если случайно выйдут соседи? Что они скажут? Не обижайся, куколка, но это совсем неприлично, — осудила меня Гануся. — Надо бы его приодеть.
— Может, еще скажешь и приобуть? — возмутилась и я. — Ты знаешь, я бедная! Нет у меня для трупов свободной одежды! Особенно обуви!
— В любом случае, куколка, не понимаю, как мы потащим твой труп. Я боюсь мертвецов.
— Она как живая! — бодро заверила я.
Гануся, похлопав своими большими глазами, вздохнула:
— Нет, я не могу. Мы можем столкнуться с соседями, и пострадает моя карьера.
— На моей площадке это исключено — там одни совы, раньше девяти в субботу не просыпаются, а внизу придется проявить осторожность. В одном ты права: не стоит катать по городу голый труп. Честное слово, не знаю, что делать. Даже если я пожертвую трупу что-то из шмоток, это тоже не выход. Предлагать свои вещи трупу рискованно. Их могут узнать.
Гануся уставилась на меня, как на сумасшедшую.
— Ну е-мое! Если ты утверждаешь, что та, мертвая, вся в тебя, то встречи с милицией в любом случае не избежать, — снисходительно пояснила она и многозначительно покрутила у своего стильно выбритого виска наманикюренным пальцем.
Пришлось возразить:
— Да, но при этом я могу настаивать, что не подозревала о существовании трупа. А вот после обнаружения на нем моих вещей бесполезно толкать подобные речи.
— Твои речи странны по-любому, — «обрадовала» меня Гануся и с тяжелой обидой добавила:
— Жаль ковер, лучше бы ты продала его мне, когда я тебя об этом просила.
— Ну, кто же знал, — я пожала плечами. — К тому же ковер безнадежно испорчен. На нем кровь.
— Крови не было бы на ковре, продай ты его мне, — послала новый упрек Гануся.
Я заупрямилась:
— Кровь была бы, но уже на полу.
— С полу кровь легче смывается.
Меня передернуло: о чем мы говорим? Соседи там просыпаются, труп разлагается, а мы мелем всякую чушь.
— Так ты поможешь мне или нет? — воскликнула я и задала законный вопрос: