Любовники и лжецы. Книга 2
Шрифт:
Он положил папку на стол перед Паскалем.
– Вам ничего не говорит тот факт, что Хоторн и Ромеро живы, а все остальные умерли? Лично меня это наводит на мысль о том, что Хоторн и его заботливый папаша вполне оправдывают репутацию людей, готовых к решительным действиям. Причем Джон Хоторн, как всегда, оказывается в выигрыше. Мое предположение бездоказательно. Однако вот это, – он снова указал на груду фотографий, – это доказать вполне возможно. В то время там не было никаких других подразделений, кроме того, которым командовал Хоторн. К тому
Паскаль заметил, что голос Макмаллена опять зазвучал взволнованно. Он продолжал смотреть на снимки, которые и в самом деле не столь уж отличались от тех, что ему приходилось видеть раньше. Однажды он сам фотографировал подобную сцену. Это было похоже, очень похоже на образы, которые всплывали из глубин его сознания. И Паскаль ощутил жалость к Макмаллену, который все эти годы столь бережно хранил свою папку.
– Скажите, – тихо произнес Паскаль, глядя на взволнованного собеседника, – какое отношение ко всему этому имеете вы? – Он показал рукой на фотографии. – Ведь вам тогда было не больше двадцати. Вы не могли быть во Вьетнаме.
Вопрос был не вполне корректен, если знать о информации, которой располагал Паскаль. Однако Макмаллену, судя по всему, ничего не было известно об этом. Он отвел взгляд и уставился в угол комнаты.
– Это случилось в 1968 году. Тогда мне было восемнадцать, – сказал Макмаллен. – Проведя некоторое время в Париже, я в том же году приехал в Оксфорд. Налет на Майнук произошел, когда я находился в Оксфорде, – это был мой первый семестр.
– А ваше отношение к этому? Ведь должна же быть какая-то связь, – мягко напомнил Паскаль.
Плотно сжав губы, Макмаллен резко дернул головой.
– Я знал женщину, которую вы видите на фотографии. Ту, которую убил Ромеро. Я никогда не встречался с ее сестрой – той, что спаслась от гибели. Однако позже, много лет спустя, мне удалось установить с ней связь.
– Не могли бы вы рассказать, откуда вы узнали женщину, изображенную на фотографии?
– Нет, не могу. Я больше не хочу говорить на эту тему.
– Хорошо. Не могли бы вы в таком случае сказать, кто сделал эти фотоснимки?
– Его имя есть в этом досье. Судя по всему, вьетнамец. В его обязанности входила документация подобных зверств. Его подразделение прибыло туда через два дня после ухода взвода Хоторна. Он тоже до сих пор жив. Живет в Хошимине.
– Были ли другие свидетели?
– Последствий бойни? Да. Здесь вы найдете и их имена.
– А ранее вы ни разу не пытались предать огласке эти разоблачительные документы?
– Пытался. Написал нескольким американским сенаторам, когда война уже близилась к концу. Когда же она закончилась, я попытал счастья еще раз, обратившись в газету.
– И вам не поверили?
– Конечно, нет. Они не потрудились даже провести собственное расследование. Так, только поверхностная проверка. Мне заявили, что фотографии – из подозрительного источника. Бывший противник, знаете ли, и все
– Никто? – раздался в тишине резкий голос Джини. Не выдержав, она вскочила со стула. – Почему вы не нашли того журналиста, который оказался в окружении вместе со взводом? Ведь это же живой свидетель…
– Я нашел его. – Макмаллен встретил ее горящий взор ледяным холодом голубых глаз. – Я трижды писал вашему отцу. Можете спросить его сами. Он ответил только после третьего раза: проинформировал меня о том, что я заблуждаюсь. На мое следующее письмо пришел ответ уже от его адвокатов. Я оставил дальнейшие попытки.
Наступило неловкое молчание. Паскаль начал осторожно собирать фотографии и складывать их обратно в конверт. Джини продолжала смотреть прямо в глаза Макмаллену.
– Почему вы никогда не говорили об этом Дженкинсу?
– Потому что полностью отдавал себе отчет в том, чего тогда можно ожидать. От меня снова отмахнулись бы как от сумасшедшего. Так уже не раз бывало. Разве кого-нибудь хоть чуточку интересует то, что произошло четверть века назад в какой-то крохотной деревушке на другом конце земли?
– О, понимаю! Вот если бы вы принесли в мою газету материал о скандале вокруг сексуальных похождений знаменитости, то тогда уж будьте уверены – все просто запрыгали бы от восторга, не так ли?
– А вы разве не запрыгали? – холодно парировал Макмаллен. – А Дженкинс? А Эплйард?
– Так, значит, вы все рассчитали, заранее зная, какой будет их реакция? – Голос Джини повысился, и Паскаль обернулся.
– Джини… – произнес он предупреждающе и положил руку ей на плечо, чтобы успокоить ее.
– Нет, давайте-ка разберемся… – Оттолкнув его руку, Джини жгла Макмаллена взглядом. – Вы бросаете нам наживку в виде истории, которая словно специально создана для того, чтобы от нее все буквально затаили дыхание. Сюжет, что и говорить, захватывающий. Потом, чтобы придать этой истории правдоподобность, пускаетесь на неудачную затею с посылками, которая отняла у нас с Паскалем уйму времени и привела к гибели трех человек. Зачем? С какой целью, если не ради того, чтобы и дальше водить нас за нос? Вы намеренно представили все так, будто именно Хоторн мог быть отправителем этих посылок…
– Джини, – Паскаль встал между нею и Макмалленом, – только не здесь и не сейчас.
– Все это лишено смысла. И у меня не осталось больше времени, – Макмаллен собрался уходить.
Но Джини встала на его пути, загородив дверь.
– Уж для нас-то вы можете выкроить лишнюю минутку, черт вас возьми! – сказала она. – Мы ждали этой встречи достаточно долго. Вам не приходит в голову, что у нас могут быть еще кое-какие вопросы? Или мы должны безропотно проглотить все то, что вы нам здесь только что наговорили? Пока что вы назвали только имя врача, вот и все. Да еще показали фотографии, которые можно было снять в любое время в любом уголке Юго-Восточной Азии.