Любовники туманного города
Шрифт:
Седой злобно выключает приёмник.
– Эй, мы ищем старика, который пару часов назад пытался покончить жизнь самоубийством. А если тебе мерещатся какие-то девчонки, то тебе нужно идти стриптиз, а не в полицию.
– Точно, босс, я вспомнил – вскрикивает Брюнет. Её фото, кажется, висит над твоим столом. Помнишь? Она же в розыске. Поехали в участок?
– Странный у нас разговор получается. Я тебе про старика, ты мне про девчонку.
Машина проезжает мимо трёх вульгарно разукрашенных девушек с мужскими лицами в коротких юбках, которые, взявшись под руки,
– Нет. Мы никуда не поедем.
– Почему? Ты посмотри вокруг – кого здесь ловить – то?
– Ловить здесь может и некого, но мы не можем оставить район наблюдения.
– Да здесь одни наркоманы и извращенцы.– уговаривает Брюнет Седого.
– Мы будем просто патрулировать. А если обнаружим что-нибудь противозаконное – восстановим порядок. Я внятно излагаю свои принципы?
– Вполне, Седой! – недовольно ворчит Брюнет.
– Меня лично интересует не девчонка, а этот Старик. И твоя задача найти этого мужика. Завтра я уйду в отпуск и хочу сделать это со спокойной совестью. А дальше ты делай всё, что хочешь. Короче, не хотел бы я, чтобы этот старик и твоя бродяжка случайно встретились в тёмном переулке. Улавливаешь ход моих мыслей?
– Ничего. Людям свойственно ошибаться. Так что рано или поздно все попадаются.
Седой нажимает кнопку рации.
– Первый, посмотри сводки. Есть ли у нас какие-нибудь новости о пропавших? Не убегал ли там кто из психушки, из дома престарелых, и так далее? Возраст примерно шестьдесят. Если, что найдёшь – сразу мне. Как понял?
– Понял вас, четвёртый. Как там твой новенький стажер, справляется? – спрашивает голос на другом конце разговора.
– Могу сказать твердо, мне попался настоящий стервятник. Не пропускает ни одной девушки. Конец связи, – шутливо отвечает Седой и выключает рацию.
Седой поворачивается к Брюнету и хитро смеётся.
– А фотография над столом – это моя дочь, придурок.
Брюнет сконфуженно открывает рот и замирает. Седой толкает его локтем в бок.
– Закрой рот и поехали.
Брюнет фыркает, недовольно качает головой и обиженно косится на Седого. Машина трогается с места. Седой снова включает приёмник. Звучит лёгкий, ритмичный фанк, уносящий в беспечное путешествие по солнечным островам, где поют и танцуют радостные люди. И музыка эта словно манит и зовёт, но сама все дальше и дальше уплывает, словно не нашла себе приюта в мрачном туманном и унылом городе. Седой вздыхает и выключает приёмник.
Блуждая по чужим снам, никогда не знаешь, где проснёшься.
Александр лежит на деревянном паллете, укрытом картоном и смотрит в потолок. Его глаза безвольно закрываются. Вероника сидит рядом.
– Расскажи мне какую-нибудь страшную сказку, – просит она, пытаясь завязать диалог.
Его веки слегка поднимаются и тут же снова закрываются. Видно, что он уже не в силах справиться со сном.
– Да я уже забыл все сказки, – бурчит он.
– Тогда придумай какую-нибудь историю сам. Можно про себя. Можно из книжки. Ты же наверняка много книжек прочёл. Только с приключениями и желательно очень страшную.
– Моя жизнь, Вероника, не самая интересная история.
– Ну, тогда, например, как ты прыгнул. Ну, придумай что-нибудь. Тебе же было страшно?
– Да нет. Просто вышел на улицу и решил немного прогуляться. Иногда мне нравится гулять по ночному городу. И, вдруг, я услышал женский голос. Осмотрелся по сторонам. Вокруг никого. Ну, думаю, показалось. Пошёл дальше. Затем ещё раз услышал тот же самый голос. Опять осмотрелся. Опять никого.
– А куда ты шёл – то?
– Не важно. И, вдруг, в небе я заметил большое серое облако. Как северное сияние. Оно медленно крутилось, вертелось, меняло очертания и превратилось в женское лицо. Ну, я и пошёл в ее сторону и вышел к мосту. А потом я вспомнил, что в детстве хотел прыгнуть с этого моста в воду. Я поднялся на мост. Залез на самый верх. И когда она исчезла, я прыгнул. Вот и все. Остальное ты знаешь. Страшно получилось?
Вероника оживляется и садится чуть ближе.
– Ужас какой! А какая была она? Ну, эта женщина? Симпатичная хоть?
– Не знаю. Это же было облако. Как там разглядишь какая? Образ.
Вероника заинтересованно придвигается ближе к Александру.
– Какие у неё были глаза? Помнишь?
Александр открывает глаза и смотрит в глаза Вероники
– Как у тебя.
– А волосы, какого цвета?
– Вероника, это же было облако, – еле ворочает губами он.
– А причёска? Ну, вспомни, – толкает она его в плечо.
Александр лежит неподвижно, словно силы покинули его окончательно, и из последних сил ворочает губами.
– Кажется, пучок на затылке.
– Она красивая? Не то, что я? – осторожно спрашивает она и смотрит на его застывшие губы.
Александр не отвечает. Вероника слышит только его равномерное сонное дыхание. Она с досадой вздыхает, поднимается и выворачивает лампочку. Свет гаснет. И только тени, проникающие в подвал через небольшое окно, плывут абстрактными пятнами по стенам.
Если вас обманывают, а вы не верите, значит, вас развлекают.
Город. Улица. Ночь. Один за другим в окнах гаснут огни, и только одинокая патрульная машина неторопливо плывёт по мокрым улицам. Брюнет энергично двигает плечами в такт джазовым ритмам. Седой откровенно зевает.
– Да выключи эту дрянь. Думать мешает,– ворчит он.
Брюнет выключает приёмник и с укором смотрит на Седого.
– Итак, что мы имеем? – продолжает Седой, – старого кузнечика, малолетнюю девчонку и пустой мокрый ботинок. Что-то тут не вяжется?
– Да. Не густо. Знаешь, у меня какое-то странное предчувствие. Оно меня никогда не подводило. Вот вроде делаю всё правильно. А предчувствие говорит, что неправильно.
– Так и у меня такое же ощущение. Только наоборот. Вроде делаю всё не так. Но чую, что мы идём туда, куда нужно.