Любовники. Игра с похищением
Шрифт:
В гостиной преобладали бежевые и коричневые тона. В центре стоял рояль, который оживал одинокими вечерами под тонкими пальцами Марго. В серебристой клетке в виде старинного замка с башнями щебетала пара золотистых канареек. Бросив сумочку от Louis Vuitton на мягкое кресло, женщина решила дать себе час, а может быть парочку на истинные страдания. Писательница взяла из бара бутылочку коллекционной водки и вишневый сок. В хайбол добавила пригоршню льда, и смешала напитки в пропорции 1:1. Выйдя на просторный балкон, она скинула туфли и расслабленно легла на мягкий лежак. Полуденное солнце грело смуглую кожу, а заплаканные ореховые глаза стали цвета топленого меда. Сладкая водка приятно охлаждала горло, и Маргарите хотелось вздремнуть прямо здесь, под открытым небом, под колыбельную большого
Проснулась Маргарита, когда уже стемнело. Изрядно подмерзнув, съежившись, она зашла домой. Голову снова наполнили слова Юры, и женщина согнулась под их тяжестью. Нужно было взять себя в руки, избегая «лечебного» алкоголизма. Босыми ступнями брошенная любовница проследовала в самую дальнюю комнату своего жилища. Это был танцевальный зал для занятия Pole Dance. По стенам от пола до потолка висели зеркала. В углу покоилась груда матов. Свет был приглушен, а синие стены создавали в помещении глубокую и таинственную атмосферу. На металлической полке стоял большой выбор обуви для танца на шесте. Это была отдушина Марго. Ничто не спасало от депрессии, волнения, страха и обиды, как любимая музыка и гладкий, холодный пилон. Занятия укрепляли тело и очищали разум. Находилось время подумать обо всем или обо всем забыть. Ведь чтобы писать романы и заводить романы, иногда стоит очистить голову и сердце. А Маргарита любила писать. Любила видеть свои книги на витринах книжных магазинов, постеры со своим изображением на общественном транспорте, цитаты и вырезки из жизни написанных персонажей в социальных сетях известных людей. Сплетения судеб её героев будоражили миллионы женских сердец. Все «подруги» из светской тусовки восторгались её умению, так закрутить сюжет, но ведь никто даже не догадывался, что каждая книга, это кусочек её собственной жизни. Да, вот такой вот творческий путь – чем больше наполнялась жизнь Маргариты Александровны событиями, тем красочнее и реалистичнее получались герои романа, и тем усерднее приходилось физически нагружать тело, дабы стабилизировать моральное и умственное состояние.
Сбросив с тела вчерашнюю одежду и украшения, Маргарита осталась лишь в нижнем белье. С обувной полки ее приманили белые, замшевые ботильоны с закрытым носом, высокой шнуровкой и двадцати пяти сантиметровым каблуком. Без такой обуви рядом с шестом делать не чего, шест требует уважения. С пульта включилась музыка. Гарик Погорелов с чувством и хрипом пел «Яркими духами мне дурманишь голову, хочу тебя одетую и голую…». Женщина оседлала пилон из нержавеющей стали, ловко обхватив его сильными бедрами. Из незамысловатой позы «Пожарника» она вышла в позицию, напоминавшую раскрывшего крылья лебедя. Держалась за пилон лишь хватом левой ладони и предплечевым пространством правой руки, сильная спина подняла прямые ноги назад, а затем правая нога, согнулась в колене и опустилась на правую держащую руку. Изящная разножка позволила, сменить перехват шеста. Дальняя ладонь высоко схватилась выворотным хватом, а нижняя встала в упор. Толчок от пола закрутил гибкое тело, будто каллиграфическая пропись пера, над полотном бумаги. Грудь тянется вверх, взгляд направлен в потолок. Одна нога прямая, другая же изящно согнута в колене. Пару витков. Корпусом Марго притянула ноги, забросила их вверх, и обхватила пилон икрами, оказавшись вниз головой.
Тело приятно напрягалось. Работала каждая мышца, давая забыть причинённую душе боль. В голове печатались строки из нового романа «Генеральный». Хотелось взбираться выше, резко срываться вниз камнем, крутить до тех пор, пока не закружится голова, пока предательство не обернется лишь буквами, напечатанными на листе. Пилон был ее наркотик. Она ни к чему не была привязана, как к шесту. Даже к Юре. Он был ее любовником, ее стабильностью, ее финансами, ее безумным удовольствием. Но сколько их было до него и сколько будет после? В ее силах было справиться с путами мужских чар. Мужчины предают, уходят, изменяют, а эта музыка, этот шест и этот азарт останутся с ней всегда.
Из колонок играла композиция «Bad girls go to hell», когда Марго все же
– Что ты здесь делаешь? Я закрывала дверь!
Человек, словно неторопливый хищник, медленно закрыл своей спиной отступление к выходу. Медовая улыбка расползлась по его лицу, и от этого вида душа Маргариты сжалась от неудержимой паники. В висках запульсировала кровь. Она была дичью.
– Я захотел зайти к тебе в гости. Разве меня когда – ни будь, останавливали закрытые двери, – проговорил он ласково, растягивая каждое слово, медленно приближаясь к ней. – И ты, видимо забыла, что сама, когда-то дала мне ключи.
Женщина, было, попятилась назад, но высокие каблуки сыграли злую шутку, и она упала на прохладный пол, окончательно потеряв самообладание.
– Тебя не должно здесь быть! Убирайся из моей квартиры! Мы с тобой расставили все точки на «i».
Знакомый спустился перед Марго на колени и заботливо провел ладонью по ее щеке.
– Моя маленькая горная лань, ты слишком дрожишь, – он обхватил ее горло своими уверенными ладонями, чуть сдавливая его. – Я пришел, чтобы помочь тебе. Ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда, – шепнул он ей на ухо. – Просто расслабься. И мы оба получим удовольствие от нашей встречи, ведь нам с тобой было так хорошо. Ты помнишь?
Холод пробежал по спине. Зрачки расширились, утопая в зелени колдовских глазах незваного гостя. Частое дыхание вырывалось из полуоткрытого рта.
Сопротивляться не возможно. Дичь поймана.
«Подготовка»
Каждую ночь, закрывая глаза перед сном, я вижу картину в голове, как уходит из дома прочь пьяный отец, волоча топор по залитому кровью полу и лежащее в алой луже тело матери, прекрасное и бездыханное. Из раза в раз, в моей голове звучит голос кровожадного монстра, и требует воссоздать это злодеяние, чтобы заглушить собственную боль и пустоту. Тогда я отправляюсь в город, на поиски новой жертвы.
Я играю масками, лучше, чем любой актер. Улыбаюсь добродушно и открыто, словно не шепчет внутри меня проклятый голос. Щедро подливаю алкоголь, поддерживая легкую беседу. И вот, в моей коллекции новая прекрасная пташка, и я, окрыленный, в предвкушении сладкого чувства, везу ее, беззащитную, к себе домой.
Я люблю наблюдать за тем, как они приходят в сознание, привязанные к массивному металлическому крюку, практически обнаженные. Люблю видеть, как страх и ужас, наполняют их глаза, заставляя мою черную душу вновь чувствовать радость жизни. Каждая пташка пытается вырваться из этой клетки, но лишь выбивается из сил и смиренно поникает, ожидая своей участи.
И тут, на пороге их отчаяния, на сцену выхожу я, главный актер этого представления. С гордо поднятой головой, мягкой кошечьей походкой, с убранными назад волосами (из соображений практичности и чистоплотности). Когда они видят меня раздетого догола, с блестящими лепестками лезвий на стройном бедре, смятение и страх вновь преображают их прекрасные лица. Тогда я понимаю, что монстр внутри меня, это и есть Я.
Двигаюсь я всегда медленно, давая пташке привыкнуть к мысли о наступающей опасности. Невесомо дотрагиваюсь, провожу пальцами по коже лица, запускаю их в волосы. Читаю недоумение на лице. Это Таня. Таня, Танечка, Танюша. Она не понимает, что ее ждет, все еще надеется в глубине души на спасение, но его не будет. Спасаться нужно было, тогда у барной стойки клуба, когда мои тонкие пальцы ласкали влажное углубление между ее ножек.
Ну что ж, для начала мне нужен трофей (хотя его можно взять и в конце, но лучше перед церемонией, так, я считаю, интимнее). Наточенным лезвием ножа я срезаю длинную каштановую прядь, вдыхаю ее природный аромат пота, смешанного с адреналином. Кладу в шкатулку, капаю каплю фиалкового масла и убираю в рабочую тумбочку. Люблю потом любоваться их подарками, перебирать между пальцами, засыпать в их окружении.