Любовные чары
Шрифт:
Когда измучился так, что уже не мог выбрасывать из ямы землю, пришла наконец разумная мысль: что вообще опасно играю с огнем, еще неясно, что сотворит со мной эта скопившаяся под землей энергия.
И хотя умом понимаю, что я, как царь природы, должен всем этим управлять, но, с другой стороны, темная энергия может и не знать этот важнейший императив… или знает? С другой стороны, все во Вселенной идет строго по плану: зародилась жизнь, затем разум, а потом разум начал овладевать космической энергией: сперва жег деревья, продукт фотосинтеза, потом все дальше и выше, наконец атомной, а теперь вот пора переходить на еще более высокий уровень…
— Так почему же за высоким, — прошипел я, — приходится вкапываться?.. Надо как те древние, потребляли же как-то солнечную энергию всем телом… или не всем, неважно, а чтоб вот так примитивно… питекантропьи…
Несколько раз отдыхал, привалившись спиной к стенке ямы. Пальцы саднят, руки все черные, грязные, исколотые всякой ерундой в земле.
Ощущение, что нечто вот-вот, уже скоро, заставило копать снова, а когда совсем обессилел, всадил клинок в землю и раскачивал его, стараясь загнать поглубже.
В пальцы остро кольнуло, я не успел отдернуть руки, как по ним от рукояти меча хлынуло саднящее шершавое и оранжевое чувство некой огромности, вселенскости. Я задохнулся от звездной мощи, что пошла раздувать меня, как глубоководную рыбу, в глазах потемнело, но тут же вспыхнул такой яркий свет, что я ослеп начисто, однако вижу все куда отчетливее, чем раньше, так что это я ослеп как-то иначе, не так примитивно, а как примитив — я о-го-го…
Когда я вышел на поляну, где отдохнувшие глерды уже снова седлают коней, Фицрой оглянулся, я помахал ему рукой, дескать, меня лесные чудища еще не съели, не радуйся.
— В той стороне, — сказал он с озабоченностью в голосе, — был столб огня! Я не видел, правда, но наше благороднейшие и наблюдательнейшие глерды, что из самых благородных и родовитых семей королевства Нижние Долины… о чем это я? А то уже забыл… Ах да, Баффи и Эллиан успели заметить. Пожар? Или это было…
Он умолк, поглядев на меня со значением.
— Для Эллиана ничего не стоит соврать, — сказал я. — Просто так, даже не ради выгоды. Для искусства.
— А благороднейший и наблюдательнейший глерд из глердов Баффи?
— Баффи всегда поддержит, — ответил я. — Любого. Он конформист и коллаборационист, как и положено демократу и либералу на службе у самодержавной королевы, хранительницы тоталитарных устоев прогресса.
Фицрой посмотрел на Баффи с испугом.
— Чё, правда?
— Ты же обоих знаешь, — сказал я, — как облупленных.
— А глерд Финнеган?
— Финнеган, — сказал я, — дело другое. Он бы подтвердил, но, как я понимаю, многомудрый глерд Финнеган на всякий случай ничего не видел, верно?
Фицрой оглянулся на Финнегана, тому как раз Эллиан помогает взобраться в седло.
— Верно, — ответил он.
— Потому и во главе посольства, — сказал я. — Теперь понял?.. Я вот ничего не видел. Хотя чудеса обожаю!
Фицрой сказал строго:
— Нужно было садиться лицом к востоку. Ты нарушил главное правило наших предков!
— Сам придумал? — поинтересовался я.
— А что, — сказал он задиристо, — плохое правило?
— Главное, — сказал я с чувством, — полезное. Когда придерживаешься правил, чувствуешь себя правильным человеком. И как бы выше всей этой шушеры, что бегает вокруг и вообще непонятно зачем живет.
Он ухмыльнулся.
— Молодец, понимаешь!.. Значит, останешься на нижней ступеньке до скончания века.
— Почему?
Он пояснил:
— Наверху люди должны быть представительные.
— А я?
— Ты с виду крупный, — признал он, — а если приодеть и научить важничать… но почему-то не совсем дурак, что непонятно! Нарушение какое-то. Ладно, хлебни из моей баклажки, пора ехать. Отдохнешь в седле.
Заночевали по дороге в селе, Финнеган расщедрился и заплатил, чтобы мы с Фицроем заняли целую комнату, а не устраивались на конюшне или на сеновале.
Правда, Фицрой даже ложиться не стал, намекнул, что уже присмотрел тут пару сдобных курочек, так что сеновал устраивает вполне, а вот я, дескать, могу в отдельной комнате, что в полном моем распоряжении, ощутить себя хоть королем Антриасом, хоть королевой…
Я не стал заходить к остальным, делая вид, что все такие знатные, просто страшно с такими рядом, стесняюсь, робею и все такое, а сам уединился и прислушивался к тому, что происходит в организме, хотя четко чувствую пока только жжение по всей нервной сети, как будто знаю, где она у меня проходит, во всяком случае, жутко хочется почесать ногтями как-то изнутри.
Бывает, перекачаешься в спортзале, идешь домой, а тебя всего жжет, молочная кислота разгулялась, а потом еще суток двое едва ложку поднимаешь, сейчас не так, но, похоже, не мышцы горят, а нервная ткань стонет и просит пощады… или перестраивается, наращивает либо сами нейроны, либо быстренько создает новые связи между уже существующими?
Я закрыл глаза и попытался представить себя частицей этого мира, которая не просто сама по себе, изолированная, а влияет на этот мир. И не с помощью каменного топора или лазерного скальпеля, а уже по-современному, напрямую, без посредников.
Уснул под утро, встал с тяжелой головой, во дворе глердам деревенские мужики уже седлают коней, а Финнеган барски спрашивает деревенского старосту:
— Лошади свежие?
— Да, великий глерд!
— А копыта не сбитые?
— Все в порядке, глерд!
— Подковы еще не умеете прибивать? Эх, темнота…
Староста пробормотал озадаченно:
— Подковы?.. Ваше глердство, даже не слышали…
Финнеган скривился, отпустил его небрежным взмахом длани, а Эллиану сказал громко, кося на меня одним глазом: