Любовные игры по Интернету
Шрифт:
Она откровенно ожидала похвалы, но поэт молчал.
– Я не угадала? – Иркина сияющая физиономия потускнела.
– Как вам сказать… Вообще-то под светочем и темницей я подразумевал талант композитора, который сошел в могилу, – неуверенно объяснил Кладезев и вдруг тоже заулыбался: – Но поезд тоже был! Композитора задавил железнодорожный состав! Семен Петрович как раз на отдых собирался, к морю ехать хотел… Таким образом, вы проникли в самую суть иносказаний!
– Тогда давайте будем проникать дальше, – деловито предложила я. – Скажите, вы не заметили вчера в составе траурного кортежа большой черный джип?
Я была готова к тому, что стихотворец выдаст в ответ новое рифмованное иносказание, но на этот раз обошлось без загадок.
– Конечно, видел! – поэт закивал, занятно сминая и растягивая защечные мешки. – У меня как раз родилась почти блоковская строка: «Темный ветер! Острый шип!», я искал рифму, и тут…
– Едет, едет черный джип! – угадала я.
– Совершенно верно. «Шип – джип» – идеальная рифма, но несколько специфическая, – вздохнул поэт. – Я надолго задумался, пытаясь привязать ее к теме, а из машины тем временем выбрался мужчина в глубоком трауре. По виду – настоящий страшила! У него были черные ботинки и черные штаны на ногах, черная футболка на торсе и венок.
– На голове? – ляпнула завороженная страшилой Ирка. – И тоже черный?!
– Темный, еловый, но, конечно, не на голове, а в руках, – объяснил поэт. – Следом за первым мужчиной из джипа вылез и второй, тоже в черном с ног до головы.
– Что, в спецназовской шапочке с прорезями? – съязвила я, устав от загадок.
– Просто в черных очках, больших, как эти, – незлобиво уточнил поэт, показав на Ирку.
– Вы такой наблюдательный! – желчно сказала она, поправив свои окуляры. – Номер джипа не запомнили?
– Я плохо запоминаю цифры и бессмысленные буквы, – пожаловался стихотворец.
– А как насчет надписи на ленте венка? – спросила я. – Вы помните ее? В ней смысл был?
– В ней была бездна смысла и чувства! – подтвердил Кладезев. – На траурной ленте было начертано тусклым золотом: «Дорогому учителю от благодарного ученика!»
– Чувства навалом, а конкретики ноль! – огорчилась я. – Кто он, этот благодарный ученик?
– Семен Петрович больше десяти лет преподавал в консерватории, – услужливо подсказал поэт.
Я мрачно посмотрела на него и сказала:
– Спасибо!
– Пожалуйста! – нечувствительный к сарказму, Георгий Кладезев улыбнулся, но увидел, что мы поворачиваемся к нему спинами, и неподдельно огорчился:
– Уже уходите? А как же моя новая поэма? Я прочел вам только самое начало!
– Остальное мы послушаем позже, в готовом виде, – обернувшись на ходу, ответила вежливая Ирка. – Вы прочитаете ее нам на девять дней!
– Лучше на сорок! – буркнула я, отнюдь не горя желанием слушать вирши поэта Кладезева, скорбные и загадочные, как катрены Нострадамуса.
Беседа со стихотворцем погрузила нас с Иркой в задумчивость. В глубокомысленном молчании мы сели в машину, выехали с кладбища и покатили по городским улицам, но у первого же летнего кафе подружка ударила по тормозам и сказала:
– Все, приехали! Выходи, думать будем!
Мы с Иркой давно уже пришли к общему мнению, что мыслительные процессы лучше всего стимулировать сладостями. На сей раз в качестве катализатора подруга выбрала молочный коктейль «Запах детства», а я – фруктовый десерт «Таити-маити». Вероятно, в комплекте с ним следовало употреблять шашлык-машлык и вино-мино, но я решила пойти по сокращенной программе. У меня было стойкое ощущение, что мы в своем расследовании топчемся на месте и только теряем время. Ирка тоже была не в духе, но причину плохого настроения искала не там, где надо.
– Что это за название такое – «Запах детства»? – ворчала она, прихлебывая ледяной коктейль маленькими глоточками. – Запах детства – это грязный памперс!
– В том числе, – согласилась я, чтобы не сердить подружку дополнительно. – Странно, что в меню, кроме «Запаха детства», нет «Аромата юности», «Благоухания зрелости» и «Миазмов старости».
– Старость далеко не всегда неприглядна, вспомни нашу Татьяну Ларину! – возразила Ирка.
Как будто я могла о ней забыть!
– Давай подумаем, как найти того Благодарного Ученика, который прислал Скоробогатикову последний еловый привет, – сказала я, возвращаясь к животрепещущей теме.
– Составим список всех учеников композитора за десять лет работы в консерватории, вычтем из них откровенно неблагодарных, а среди оставшихся поищем владельца черного джипа! – предложила Ирка.
– Не лишено смысла, но ужасно трудоемко! – посетовала я.
– Тогда сама что-нибудь предложи!
Я развела руками:
– Пока ничего не придумала!
– Давай я тебе тоже коктейль закажу! – предложила она, с неодобрением посмотрев на мешанину разноцветных кусочков в моей чашке. – Фруктоза недостаточно сладкая, тут нужен стимулятор помощнее! Может, шоколадку съедим?
Что-то такое шевельнулось у меня в мозгу при этих словах подружки. Я притихла, боясь спугнуть идею, но она больше никак себя не проявила.
– Ну? – поторопила меня Ирка.
– Отстань! – с досадой сказала я. – Не знаю я, что делать! Чувствую только, что все это не случайно: похороны композитора, похищение Татьяны… Есть между этими двумя событиями какое-то связующее звено.
– Связующее звено – это кладбище! – уверенно сказала Ирка. – Все они тут были.
– Надо говорить: все мы там будем! – машинально поправила я.
– Да я не о наших с тобой перспективах! Я о том, что Скоробогатикова сюда привезли, а Татьяну, наоборот, отсюда увезли.
– Умница! – совершенно искренне похвалила я. – Смотри, что получается: мордовороты на джипе приехали на кладбище с простой и понятной целью – привезли учителю-композитору венок от анонимного ученика. Похоже, что первоначально похищение Татьяны в их планы не входило, не за тем они приехали! Не собирались они ее увозить! Вообще не планировали киднепинг!
– По-твоему, эти молодые люди в черном, увидев нашу Татьяну, так ею пленились, что у них возникло внезапное и непреодолимое желание ее умыкнуть? – усомнилась подруга. – Загибаешь! Она, конечно, незаурядная старуха, но это уже чересчур! Даже дикие горцы не крадут невест просто так, с улицы. Сначала присматриваются!