Любовные многоугольники
Шрифт:
Аида увлечённо лгала, приписывая Игорёше слова, которых он не произносил, рассказывая о тех действиях, которые он, якобы, намеревался теперь совершить в отстаивании своей поруганной мужской чести.
Потрясённая до глубины души ужасным известием подруги, Ирина верила каждому её слову, несмотря на то, что уж она-то, казалось бы, знала своего мужа, как облупленного, и уже одно это обстоятельство являлось гарантией её нерушимого покоя.
В действительности безвольный Игорёша не способен был даже на малую часть того, что
Аида, порядком подуставшая от невозможного телефонного балагана, организатором которого она сама и явилась, быстро распрощалась с надоевшей ей собеседницей, и блаженно вытянулась на своём широком ложе любви, усыпанном лепестками английских роз, подаренных ей сегодня Тимуром.
Этот сорт роз отличали очень плотные бутоны, или то, что девушке и требовалось в этот день.
Улыбаясь своим тайным мыслям, Аида протянула руку к изящной хрустальной вазе на прикроватной тумбочке. Вынула последнюю, оставшуюся не истерзанной, розу, глубоко вдохнула её пьяняще – нежный, головокружительный аромат.
Запах любви, исходивший от полностью раскрывшегося бутона, дурманил голову, будоражил кровь. Айя приложила бесценный для неё дар к губам, осторожно провела им по своим изящным рукам, коснулась враз затрепетавшей от необычного прикосновения груди.
Розовые сосочки напряглись в предвкушении удовольствия, и заботливая хозяйка не стала их обижать: роскошные лепестки ласкали, щекотали, дразнили поочерёдно каждый из этих двух чудесных крошечных холмиков, устремившихся в своей жажде наслаждения ввысь, насколько это только было для них возможно.
Восхитительно упругая, высокая грудь Аиды стонала от возбуждения, а настойчивый красавец-бутон неутомимо продолжал свои любовные исследования.
Подобно чуткому и нежному кавалеру, упругий бутон не оставил без внимания ни одного участка соблазнительного, пылавшего нешуточным огнём тела Айи, представлявшей себя сейчас в сильных и ласковых объятиях Тимура.
Лаская одной рукой готовую, кажется, уже взорваться от невыносимого возбуждения грудь, она направила пока ещё не увядший от жара её тела цветок к своему вызывающе — мохнатому чёрному холмику.
Романтично-нежная чайная роза на фоне кучерявых жёстких завитушек смотрелась потрясающе-эротично.
С долей некоторого сожаления о недолговечности истинной красоты, Айя, приподнявшись с вальяжно – пышных подушек и как можно шире раздвинув ноги, стала осторожно вводить бутон вовнутрь.
Верхние, самые неустойчивые, беззащитные лепестки тотчас посыпались, образовав живописный, импровизированный ковёр прям у самого входа в изнемогающее от напряжения влагалище, которое непрерывно таранил на глазах опадавший упорный бутон.
Увлёкшаяся Аида вскрикнула, поранив острыми шипами внутреннюю поверхность бёдер сразу в нескольких местах, но, отбросив в сторону уже ни на что не годный цветок, руками завершила начатое им дело, после чего в изнеможении откинулась на подушки, бесстыдно раскинув ноги, во всей своей, сейчас особенно волнующей, красе.
Тем временем магнитофон выдал одну из её наиболее любимых мелодий – чарующее аргентинское танго. Аида, очнувшись от своих сладких, упоительных грёз, неожиданно легко спрыгнула с кровати и грациозно заскользила по ковру в такт музыке.
Кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике, Аида двигалась, как профессиональная танцовщица, ловко маневрируя между раскиданной ею на ковре одеждой.
Почти физически она ощущала на своей тонкой талии сильные руки Тимура, уверенно исполнявшего свою партию, нежно поддерживавшего её на резких поворотах.
Айя блаженствовала, чувствуя себя красивой, любимой и очень желанной. С последним аккордом она рухнула на кровать, извиваясь в судорогах нестерпимого желания, нервно потянула рукой выдвижной ящик прикроватной тумбочки и, отыскав нужную ей коробку, перевела дыхание.
Не желая торопить события, она немного полежала, заставив себя успокоиться, а потом со знанием дела выбрала из коробки наиболее симпатичный и подходящий ей в данном состоянии вибратор.
Нанесла на него тонкий слой специальной смазки, тщательно растёрла её по всему стволу и медленными круговыми движениями принялась водить им по своему, замершему в предвкушении самого главного удовольствия, телу. Почувствовав, что хочет большего, ещё один вибратор она вложила в рот.
По жизни испытывавшая возбуждение при одной только мысли об оральном сексе, она сейчас находилась, что называется, в своей стихии.
Откинувшись поудобнее на высокие пышные подушки, Айя лёгкими, дразнящими поцелуями пробегала по всему стволу, временами припадая своим жадным язычком то к одному, то к другому, в обычных традиционных условиях особенно приятному ей местечку, а то вдруг резким движением всасывала вибратор так глубоко, как будто у неё во рту находилась большая ненасытная воронка.
При этом Аида издавала такие сладострастные стоны, услышав которые, пожалуй, самый стойкий и несгибаемый монах, не раздумывая, тотчас же отказался бы от своего сурового обета.
Насладившись своей сладкой и, столь дорогой её сердцу игрушкой, Айя переключила внимание на нижнюю часть тела.
Медленно массируя вибратором небольшой сексуальный животик, свою шаловливую дерзкую ручку Аида запустила чуть ниже.
Нетерпеливые пальцы взъерошили растительность, которая с годами приняла рисунок, напоминающий пышную крону большого раскидистого дерева. Затем её маленькая растопыренная ладошка принялась стремительно и жадно искать все потайные закоулки, способные доставить хозяйке удовольствие, на которое она абсолютно вправе была рассчитывать.