Любовные прикосновения

Кингсли Джоанна

Медсестра тут же начала осторожно вытирать полотенцем пот с лица Кат, продолжая говорить о ней.

– Я помню, когда первый раз увидела ее. Это случилось до войны. Я тогда была еще ребенком. Мой отец взял меня с собой посмотреть фильм, где она играла венскую шпионку, работавшую против Габсбургов…

– «Тени на луне», – произнес доктор, погружаясь в собственные воспоминания.

Он в то время учился на медицинском факультете и страстно увлекся самой блестящей молодой актрисой Чехии.

– Какую

прекрасную шпионку она сыграла! – вздохнула медсестра. – Когда мы вышли из кинотеатра, я сказала отцу, что хочу стать такой, как она, когда вырасту.

– Актрисой? – спросил доктор.

– Нет, шпионкой.

Взволнованная воспоминаниями, медсестра снова привлекла внимание Карела Павлецкого.

– Радуйтесь, что не реализовали свои фантазии! Великая Де Вари не была столь благоразумна. Возможно, та роль и послужила началом ее собственной шпионской карьеры. Лучше бы она продолжала играть на сцене.

Внезапно Кат Де Вари вскрикнула. От нестерпимой боли она почти села на столе, а лицо исказила гримаса страдания.

Доктор схватил ее за локоть так, словно хотел спасти от падения в пропасть.

– Не надо больше, милая! Вы сдерживаетесь, а это вредно для ребенка. Перестаньте сопротивляться!

– Нет, не здесь… – всхлипывала она.

Но тело и мозг женщины уже не подчинялись ей. Ее гордость восставала против унизительного положения, но силы природы нельзя победить. Это ее ребенок, ее плоть и кровь, просился наружу, ему необходимо вырваться из темноты к свету. Она вцепилась в руки медсестры и начала тужиться.

В течение следующего получаса тишину нарушали только приглушенные ободряющие слова медсестры, стоны матери, напрягавшей все силы, и указания доктора.

– Вы все делаете хорошо… Скоро ваши страдания закончатся.

– Девочка или мальчик? – спросил Павлецки, стоя позади доктора.

– А почему вас это волнует? Если родится девочка, неужели вы оставите ее умирать на вершине горы, как делали варвары?

И снова чиновник не обратил внимания на колкость.

– Полагаю, от девочек меньше неприятностей.

– В таком случае, мои поздравления государству! Ваше желание исполнилось! – объявил доктор, когда младенец выскользнул прямо ему в руки.

Даже без стимулирующего шлепка по попке новорожденная начала громко пищать. Доктор перерезал пуповину, и медсестра взяла ребенка, чтобы искупать его в тазу с теплой водой.

– Итак, каков же ваш интерес в этом деле? Почему вы здесь? – спросил доктор, повернувшись к чиновнику.

Павлецки ответил:

– Как вы сами заметили, Катарина Де Вари – знаменитая личность. Неужели нам менее интересно посмотреть сцену родов с ее участием, ведь мы уже видели ее в роли Джульетты и Жанны Д'Арк.

Руки доктора сжались в кулаки, но ему совсем не хотелось увеличивать себе срок

заключения, поэтому он не ударил этого сукина сына.

Медсестра с запеленутой малышкой снова подошла к столу и склонилась над матерью.

– У вас прекрасная дочь, Кат. Проснитесь и возьмите ее! – тихо произнесла она.

– Передайте младенца мне! – приказал Павлецки.

Он ринулся вперед, взял сверток из рук ошеломленной медсестры, потом стащил одеяльце и осмотрел ребенка.

– Все пальчики на ручках и ножках на месте. Хорошенькие маленькие коммунистические пальчики, я уверен. А теперь ее должна взять мать! – вскинулся доктор.

Медсестра протянула руки, чтобы передать девочку Катарине. Но Павлецки не выпускал ее. Холодный блеск появился в его глазах, когда он пристально смотрел на личико малютки. «Какое совершенное дитя!» – подумал он. Разумеется, он ожидал, что Кат Де Вари произведет на свет красавицу. Он планировал это…

– Ребенка действительно следует отдать матери, пан Павлецки! – настойчиво повторил доктор, возмущенный тем, что чиновник завладел младенцем. – Речь идет о здоровье новорожденной! – прибавил он, пытаясь воспользоваться правом врача.

Медсестра снова протянула руки. Наконец Павлецки отдач ей ребенка, и она положила его на грудь матери.

Кат Де Вари открыла глаза и при виде дочери они засияли, как прежде.

– Моя малышка! – прошептала она. – Добро пожаловать! Прости меня за то, что я принесла тебя сюда, в это проклятое место! Но тебя ждет лучшая жизнь, не здесь, я знаю!

Павлецки откашлялся.

– Мы поможем ей в этом, мадам, можете быть уверены! Не обращая на него внимания, Кат продолжала тихонько разговаривать с малюткой.

– Моя Ларейна! – нежно произнесла она имя, которое выбрала заранее, если родится девочка. Так звали ее мать.

Трое людей, стоявших вокруг стола, наблюдали эту трогательную сцену, восхищались Кат, словно действие происходило не в тюремном лазарете, а в театре. Потом Павлецки резко отвел взгляд.

– Доктор, – твердо произнес он, – ребенок и мать могут оставаться в лазарете не более десяти дней. За это время девочка достаточно окрепнет, и ее можно будет перевести в приют для сирот.

Медсестра судорожно вздохнула и с жалостью посмотрела на мать. К счастью, Кат, казалось, была слишком поглощена дочерью и ничего не слышала.

– Неужели для этой крошки нельзя придумать чего-нибудь получше? – спросил доктор.

– Отец девочки умер, как и все остальные родственники.

– Но ведь ее мать не будет вечно оставаться в заключении, Павлецки! Неужели у ребенка нет шансов быть?..

– Никаких! – отрезал Павлецки. Потом вяло прибавил – Она – враг народа.

– Но ей десять минут от роду! – с иронией заметил доктор.