Любовные секреты Дон Жуана
Шрифт:
Когда мы приходим ко мне, Кэрол варит себе кофе, забирается с ногами на диван и включает телевизор. Здесь она чувствует себя как дома. Можно расслабиться. Она сняла туфли. Платье задралось.
Я автоматически вскрываю конверты утренней почты и одновременно выискиваю какой-нибудь лосьон в ванной. Наконец нахожу, но оставляю его стоять, где стоял.
Достаю письмо из конверта. Оно напечатано на дешевом листе бумаги A4. Меня сбил с толку тонкий конверт. Я ожидал чего-то вроде пергамента, исписанного каллиграфическим почерком.
Я отпускаю листок, и он, покачиваясь, планирует на пол, как белое перышко из крыла ангела.
Моего брака больше нет.
Чувство боли вытесняется приступом радости, который сменяется пронизывающей до печенок тоской. Все в прошлом. Десять лет мы просыпались в одной постели и Поппи – о Господи, какое это счастье! – Поппи была рядом, мы были все вместе, с нашими мечтами и воспоминаниями, надеждами и ссорами. В прошлом наши поцелуи. Все это теперь не имеет юридической силы.
33
Высокий суд Справедливости занимает центральное место в судебной системе Великобритании. Здесь в первой инстанции рассматривается большинство гражданских дел и апелляции на приговоры судов графств.
– Пошли, Спайк. Опоздаем.
– Что?
– Уже почти полседьмого. Фильм начинается через пятнадцать минут.
– Сейчас. Иду.
Несколько секунд я стою и смотрюсь в зеркало.
Старый. Старый. Потом разворачиваюсь, заставляю себя улыбнуться и иду в комнату, где меня ждет Кэрол.
На мой взгляд, фильм тошнотворный. Начинается все вполне невинно: японец, чья жена погибла при трагических обстоятельствах, хочет любви и в конце концов на кинопробах знакомится с женщиной, которая оказывается законченной психопаткой. Она пичкает его парализующими наркотиками – так, чтобы он, оставаясь в сознании, не мог пошевелиться, и всаживает иглы в самые болезненные места: глаза, грудь, пах. Нестерпимая боль жертвы вызывает у нее смех. При всей невероятной омерзительности это, как ни печально, довольно точная метафора брака.
Я выхожу из кинотеатра на грани нервного срыва: не столько из-за фильма, сколько из-за Постановления, лежащего у меня в кармане. А Кэрол, похоже, в порядке.
– На тебе лица нет, Спайк.
– Сучка психованная. У меня кишки перевернулись.
– А мне фильм показался забавным. И сексуальным.
– Знаешь почему? Знаешь, что воплощает собой эта женщина? Универсальное женское подсознание.
– Сеансы психотерапии не прошли даром.
– Не зря же я ходил.
– «Универсальное женское подсознание». Какая ерунда. Это фильм о садомазохизме. Боль и удовольствие. Господи, на ней было такое обтягивающее платье!
– Мне кажется, он особого удовольствия не испытывал.
– А меня это возбудило.
– Значит, ты тожепсихованная сучка.
– От тебя ничего не скроешь, да, Спайки? – Она смеется.
Почему Кэрол сегодня такая сексуальная, ведь обычно она меня 'не возбуждает? Именно поэтому мы столько лет дружим. Я трогаю листок в кармане. Почему у меня сердце заболело, когда я увидел эту бумагу, которую так долго ждал?
Я бы рассказал Кэрол о Постановлении, но она и так считает меня жалким нытиком. Сделаю вид, что ничего не произошло. Хотя это будет трудно без поддержки моего проверенного друга – бутылки.
В меню тридцать пять сортов водки. Не думаю, что справлюсь со всеми, но, возможно, преподнесу себе сюрприз. Мы пьем водку со вкусом свеклы, вишни, капусты, хрена – а дальше не помню.
Кэрол от меня не отстает. Она всегда умела пить. Ее лицо лоснится, как будто его намазали вазелином. Почему я раньше не замечал, какая она сексуальная?
Прощай, Бет. Прощай, дорогая моя жена.
Еще одна водка.
– Интересно, а что стало с Шерон Смит? Помнишь, наша первая встреча?
Удивительно, но языку меня, насколько я могу заметить, не заплетается. Мне всегда удавалось скрывать степень своего опьянения: я отсидел на дюжине высокого уровня маркетинговых совещаний, будучи в хлам пьяным, и никто вроде ничего не заметил.
– Это была не первая наша встреча. Я ведь Брюшко-хлопушка, помнишь? В бассейне.
– Ну, тогда первый наш разговор.
– Я слышала, она эмигрировала в Южную Африку. Что-то связанное с экологией.
– Наверно, оставила не одно разбитое сердце.
– Ты был влюблен в нее, как остальные мальчишки?
– Это было чисто физическое влечение.
– Я ревновала.
– Ты ревновала? Издеваешься надо мной?
– Ты был очень симпатичный.
– Да ладно. Я же лягушка, забыла?
– Лягушки могут превращаться в принцев.
Я делаю глоток водки, со вкусом… больше всего это похоже на микстуру. Кэрол заигрываетсо мной? Или пытается приободрить?
– Ты еще встретишь кого-нибудь, Спайк. Тебе просто нужно расчистить завалы после крушения твоего брака.
– Меня это преследует. Это заколдованныеразвалины.
– Так чем все закончилось у вас с Бет? Какой урок ты из этого вынес? Что записал в своих… Как они называются?
– «Любовные секреты Дон Жуана».
– Что ты записал в «Любовных секретах Дон Жуана»? В чем состоял урок?
– Твое здоровье!
– Твое здоровье!
Мы снова выпиваем.
– Когда речь идет о любви, люди получают то, что им нужно. Они готовы на все, лишь бы получить желаемое, – такой вот урок.
– Это касается только женщин?
– Нет. Я встречался с Элис, хотя она была девушкой моего лучшего друга. Я знал, на что иду. Я предал Мартина. Потому что мне это было нужно. Потом Мартин пошел на все, чтобы вернуть ее, – потому что ему это было нужно. Элис вернулась к нему – потому что ей было нужно прежде всего это. Вот три примера непреложного закона. Нравственность не стоит ничего, когда речь идет о любви. Ставки слишком высоки.