Любовные секреты Дон Жуана
Шрифт:
Элис молчит секунд пятнадцать. А потом произносит почти шепотом:
– Мы все становимся жестокими, когда стремимся получить то, что нам нужно, Дэнни. И ты это знаешь. Ты бы поступил так же.
– Нет, Элис, – говорю я абсолютно спокойным голосом. – Я бы так не поступил. Честное слово.
– Прости меня, Дэнни. Прости.
– Выматывайся из моей квартиры.
– Что?
– Выматывайся. Из моей. Квартиры.
– О Господи…
Она дрожит, собирая вещи, и я вижу ее страдания, вижу, как она борется сама с собой, – она действительно любит меня и разрывается на части. Но нельзя простить то, что она сделала. Она причинила боль мне, причинила боль Поппи… и сейчас я одновременно потеряю лучшего друга и любимую женщину.
Вот так легко моя жизнь снова превратилась в мусорную свалку.
Когда Элис ушла, я по-прежнему сидел, ни о чем не думая, глядя в пустоту. Потом посмотрел на блокнот и почти без эмоций, как робот, взял фломастер. Потому что вспомнил забытый последний Любовный секрет Дон Жуана, Проблему X,я ее вспомнил, и теперь надо найти ей место в этом списке. В самом начале.
Проблема:Женщины строят козни и плетут интриги. В войне полов они – партизаны, коварные, стремительные, беспощадные. Результат:им нельзя доверять. Решение:
Я думаю. Наконец ответ высвечивается холодными синими неоновыми буквами.
Не любить их.
Никогда не любить их.
Больше никогда не любить их.
Два дня спустя я представляю свою работу в маркетинговом отделе шоколадной фабрики средней руки. Переговоры не клеятся.
Напротив меня трое мужчин и две женщины – клиенты. Мужчины чувствуют себя неловко. Одна из женщин, та, что помоложе, со стянутыми сзади волосами и бледно-розовой помадой на губах, кажется, злится. Та, что постарше, с выражением знаем-плавали на лице, смотрит на все скептически и удивленно. Я стою перед плакатом, только что я изложил идею рекламной кампании их шоколадно-орехового продукта, «хрум-Батончика». Маленькая «х». Заглавная «Б». Моя находка.
На плакате диаграммы, цифры и графики. Я спокоен и невозмутим в своей сделанной на заказ тройке – большое яичное пятно на пиджаке, которое оставила Поппи, когда я обувал ее перед тем, как отвезти в школу, бросилось мне в глаза позже. После моего выступления повисает длительное молчание. Первой его нарушает женщина с зализанными волосами. Голос сдержанный, тон – на грани враждебного.
– И вы искренне полагаете, что этот проект подойдет для продукта, ориентированного на подростково-молодежную аудиторию среднего класса?
– Да. Проект адресован молодым, сексуальным. В нем есть ирония. Он ставит проблему нехватки времени. Говорит о новом предназначении женщины.
– Вот как?
– Конечно. Упор сделан на то, что женщины стали сильнее и теперь они командуют парадом.
Она кивает, что-то помечает. Теперь ее голос звучит резче, он почти ледяной:
– Я не увидела этого.
– He увидели?
– В проекте девушку подвергают средневековым пыткам – тут и «железная дева», и ящик с шипами, в который ее помещают. Подойдет ли такой образ для шоколадного батончика? Это скорее из области крайнего женоненавистничества, а вовсе не свидетельство нового предназначения женщины.
– Мы живем в эпоху постфеминизма. По-моему, подобное восприятие… это прошлый век, честно говоря. Кроме того, в ящик ее помещает другая женщина. А не мужчина.
– То есть женщины – и палачи, и жертвы.
– Мне кажется, вы преувеличиваете политическую составляющую. Это просто еще один шоколадный батончик.
– Это не обычный шоколадный батончик.
– Нуда, конечно, он особенный… и очень вкусный. Потрясающий продукт.
– И думаю, вряд ли постфеминизм предполагает, что мы должны отказаться от любых попыток избегать унижения и насилия над женщиной на экране.
– Это же шутка. Она берет с собой в ящик «хрум-Батончик», и, когда шипы вонзаются в нее…
Один из мужчин кашляет.
– Чтоделают?
– Вонзаются.
Женщина с прилизанными волосами снимает очки, протирает их и снова надевает.
– А зритель видит, как шипы вонзаются? – спрашивает та, что постарше.
Я поворачиваюсь к ней и замечаю, что в голосе у меня появились признаки отчаяния.
– Нет. Конечно нет. Это понятно по выражению ее лица. Она изображает боль. Но удовольствие сильнее боли. Конечно, тут можно увидеть намек на садомазохизм, но это хорошо, это рискованная реклама, на грани фола.
– Она обязательно должна быть обнаженной?
– Она не должнабыть обнаженной. Но это внесет изюминку. Вы же хотели с изюминкой.
Еще одна долгая пауза. Женщина в очках теперь нетерпеливо постукивает карандашом по столу.
– И вы считаете, что так мы привлечем молодых женщин?
Я смотрю на ее лицо. Жесткая, деловая, крепкий орешек, прекрасно понимает, что делает. Чего она ко мне пристала? Конечно, это привлечет женский сегмент рынка. А производителю только того и нужно. Потому что женщины думают об одном – как бы купить какое-нибудь дерьмо.Маркс не захотел писать об этом, но шоппинг – идеологическая надстройка, определяющая экономический базис: у женщин уникальная способность тратить, в силу которой они попадают в рабскую зависимость от мишуры капитализма двадцать первого века. Шоппинг – это то, чем они занимаются в свободное от издевательств время. И еще строят из себя жертв. Орда лживых интриганок, невыносимых, неуловимых, дьявольская армия ведьм…
Стоп. Хватит. Я моргаю. Надеюсь, что подноготная моего проекта скрыта от аудитории. Насколько нелепо… откровенно оскорбительното, что я предлагаю этим людям! Хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила меня. Я уже не могу отличить иронию от полного идиотизма. В горле пересохло. Мне нужен этот заказ, но, если я сейчас не найду подходящей трактовки, остается мечтать лишь об одном – выбраться отсюда без помощи охраны.
– Да. Я… я… хочу сказать… – Словно ища поддержки, оглядываю комнату. Пять ничего не выражающих физиономий. – Мне понятны ваши опасения. Но, с другой стороны…
– Что,с другой стороны? – спрашивает молодая.
– Мужчиныбудут в восторге.
Наверное, не следовало этого говорить. Молодая вздохнула. Та, что постарше, кажется, сочувствует мне. Она улыбается.
– А у вас нет альтернативных вариантов, мистер Сэвидж?
Я снова моргаю. Альтернативный варианту меня имеется. Какая-то часть моего «я» знала,что концепция «железной девы»полетит к черту, как семитонный валун с высоты северного склона горы Айгер.