Любовные утехи русских цариц

Ватала Эльвира

На вечернем приеме придворные вдруг замечали, что императрица засматривается на какого-нибудь лейтенанта. На следующий день его ожидало повышение по службе — он назначался флигель-адъютантом царицы. Должность флигель-адъютанта — это дорога к алькову Екатерины II. Днем молодого человека короткой запиской призывали во дворец. Он проходит медицинское обследование у лейб-медика государыни англичанина Роджерсона — предосторожность далеко не лишняя в заботе о здоровье императрицы.

Ведь Екатерина ни в коем случае не могла допустить ошибок своих предшественников — Ивана Грозного и Петра I, которые без особой предосторожности отдавались любовным утехам, не думая о его последствиях. О венерической болезни Петра I историки и хроникеры, дабы не умалять величия гения, стыдливо умалчивали. Всего

двое и осмелились это табу нарушить: эмигрант Степанов в 1903 году да современный писатель Валентин Лавров. Последний не только об этом инциденте упоминает, но и в подробности вдается: с кем и когда ^[187] .

187

В. Лавров. «На дыбе». М. 1997 г.

Да и другие исторические примеры в этом отношении далеко не утешительны. Королевские дворы передовых стран Европы были заражены венерическими болезнями. Хирург короля Людовика XV Пейрон повально лечил придворных дам от сифилиса.

Людовик XIV был болен сифилисом и с трудом вылечился в ранней молодости. И чем только не лечил его целых семь месяцев придворный врач: промывал орган муравьиным спиртом, заставлял пить бычью кровь и какие-то таинственные эликсиры, рецепт которых содержался в большом секрете. Еле вылечил, ведь спасительного пенициллина тогда не было.

Врач Генриха VII очень долго лечил его от сифилиса лекарством на основе ртути, состав которого держался в глубокой тайне.

Великий Фридрих II, который специально донжуаном не был, умудрился получить тяжелую форму сифилиса от проститутки и на всю жизнь остался бесплодным.

Кардиналу Дубуа хирурги вынуждены были удалить вообще половые органы, поскольку нелеченый, застарелый сифилис дал опасную язву на мочевом пузыре. Придворные злостно иронизировали: «Великий человек уберется на тот свет без своего мужского достоинства».

Королева Елизавета убежала из Вены, поскольку муж заразил ее триппером. Бесконечное число раз болел этой болезнью неисправимый донжуан, французский король Генрих IV, в демократическом алькове которого побывали самые различные дамы: аристократки, куртизанки, актрисы и множество крестьянских девок, всего, как говорят не совсем объективные хроникеры, до одиннадцати тысяч, ибо этот излишне чувственный король имел слабость к женскому полу во всем его многообразии: от светских дам и проституток до монашенок включительно. А этих «черных» благочестивых тихонь, богу служивших, любил особенно: необходимый перчик они вносили в его сексуальные сношения. Ну и получил «награду» от такой монашки Катерины Вердун — сифилис в тяжелой форме. Насилу вылечился.

Тяжелой формой сифилиса болел отец Екатерины Медичи, которая эту наследственность переняла не в прямой его форме, а в хилом потомстве, включая королеву Марго и сына Карла IX. Венерические болезни при дворе — это бич эпохи Ренессанса, недаром король Франциск I так смертельно боялся им заразиться, что, будучи весьма охоч до любовных утех, заставлял своих любовниц независимо от их общественного положения, даже известных светских дам, перед тем как ложиться в его постель, пройти унизительную процедуру гинекологического исследования у придворного врача. Некоторые же мужья как огня боялись венерических болезней, которые их жены могли подцепить в постели короля.

Итак, после медицинского обследования фаворита Екатерины поручают заботам графини Брюс, задачей которой было позаботиться о соответствующем гардеробе избранника. Следующий этап испытаний он проходит у альковной дамы госпожи Протасовой, и затем уже его, проверенного, вымытого, одетого в тончайшие сорочки и наскоро обученного дворцовому этикету, проводят в приготовленные апартаменты. Его ожидают здесь комфорт, невиданная роскошь, прислуга. Открыв ящик письменного стола, он обнаруживает в нем 100 000 рублей (постоянный тариф за сексуальные услуги новоиспеченным фаворитам).

Затем его торжественно проводят в спальню императрицы. Вечером, веселая и довольная, императрица предстает перед собравшимся двором, опираясь

на руку фаворита. По ее настроению придворные узнают, оставлен ли он в своей должности. Если нет, его отпустят с богом и даже наградные 100 000 рублей не отберут. Напомним дорогим читателям, что на эти денежки он мог бы купить три тысячи крепостных девок.

Но вот фаворит утвержден. Ровно в десять часов вечера, закончив игру в карты, императрица удаляется в свою опочивальню, куда вслед за ней юркой мышкой проскальзывает фаворит. Отныне его будущее зависит только от него самого. Если императрица довольна его услугами, он останется в своей «золотой клетке» так долго, как этого царица пожелает, если, конечно, не случатся непредвиденные обстоятельства для несколько скороспелой его отставки, что с императрицей неоднократно бывало.

С момента его утверждения на должность фаворита он повсюду будет сопровождать царицу, во всех ее выездах и выходах. При выездах его апартаменты будут находиться рядом с апартаментами царицы, а кровати будут замаскированы огромным зеркалом, которое при помощи особой пружины может отходить в сторону, — и вот уже двухместное супружеское ложе готово.

Должность фаворита очень хорошо оплачивается. Намного больше всех остальных должностей. Любовника ждут неслыханное богатство и почести королевские, а если он честолюбив, то и слава. О своем будущем он отныне может не беспокоиться. Если по истечении некоторого времени ему укажут на дверь, он уйдет не с пустыми руками. Он увезет с собой дарованные поместья, дворцы, мебель, утварь, сколько-то там тысяч душ крестьян, ему разрешат жениться, выехать за границу, словом, осчастливят до конца жизни. Подсчитано, что своим фаворитам Екатерина Великая раздала 800 тысяч десятин земли вместе с населяющими их крестьянами и 90 миллионов деньгами. Должность фаворита, таким образом, стала официальным государственным учреждением. То, что робко начинали первые русские царицы, то, что уже с некоторой смелостью ввела Елизавета Петровна, гениально усовершенствовала, возвысила, ввела в ранг почетных званий Екатерина II. С какой обезоруживающей простотой и естественностью принимает она услуги фаворита, не делая из этого никакой тайны, даже перед внуками. Вот вечерком в ее апартаментах собирается дружная семейка: сын Павел с женой и детьми и фаворит. Они пьют чай, шутят, разговаривают о семейных делах, затем семейка деликатно прощается, внуки целуют бабушке ручку, она их в щечку, и удаляются, оставив фаворита наедине с царицей.

Все благопристойно, как в добропорядочном семействе. Никто и никогда не высказывал при дворе по этому поводу никакого порицания. Возмущались только иностранцы, считая, что Екатерина компрометирует и свои деяния, и свое великое имя. Она же сама искренне не видела в этом ничего порочащего ее.

Ну и что же в этом такого, что Екатерина возносила ложе на высший пьедестал, создала культ чувственной любви? Она была не только чувственной по натуре, но еще и образованной женщиной, начитанной, к тому же немкой, где культ постели имел свои исторические традиции. «Взойдешь в постель и права свои приобретешь» — гласит древняя немецкая поговорка. А половая ненасытность была одной из черт этой эпохи, служившей трем культам: еде, выпивке и половым наслаждениям. И если в еде и выпивке Екатерина была крайне умеренна, то любви отдавалась со всей страстью, на какую была способна.

Своих фаворитов императрица стережет и ревнует. Обычно им не разрешается без ее ведома отлучаться из дворца. Исключения, конечно, были. Таким исключением был Григорий Орлов, открыто изменяющий царице со своими многочисленными любовницами и оставляющий ее часто на целые недели. Таким исключением был князь Потемкин, единственный, кто сохранил свою независимость и, перестав быть любовником Екатерины, стал ее другом, советником, лицом совершенно необходимым и ценным. Но другие фавориты вынуждены были считаться со своим зависимым положением и не забывать, что полагается им быть нестроптивыми и необидчивыми. Так, Мамонов только один раз получил разрешение самому поехать в дом посла графа Сегюра, но императрица так беспокоилась и ревновала своего любовника, что ее карета взад и вперед мелькала перед окнами посольства, к вящему недоумению изумленных гостей.