Любовный экзамен

Арбатов Сергей

– Спальня там, – попытался отвлечь ее от блуждания по углам.

– Ты куришь? – перебила она, принюхиваясь. – Не переношу запах дыма. Совсем.

– Могу открыть окно, – криво улыбнулся я. – Курю да.

– Сможешь потерпеть и не курить некоторое время? – предложила Марго как ни в чем не бывало. Я сжал кулаки, пытаясь быть вежливым:

– Постараюсь, – а про себя подумал, только ложись блин и раздвинь ноги.

– Лето получится выдержать? – продолжала донимать она.

– Не знаю, – я почесал затылок. – Могу проветривать помещение.

– Этого

недостаточно, – покачала головой.

– Хорошо, – согласился я, скрипя зубами.

– Мне нужна справка о том, что ты здоров, – наконец– то Марго остановилась и посмотрела на меня. – Не хочу проблем.

– А вы мне тоже справку принесете? – с раздражением спросил я. – О том, что не болеете?

– Кроме мужа, у меня никого не было, – призналась она и покраснела, бросив на меня смущенный взгляд.

Я запнулся. Охренеть!

– Ты же предлагал деньги, потрать их на тест.

– Хорошо, – буркнул я. – Нет у меня ничего, здоров как бык! – похвастался я.

– Если не хочешь, можно обо всем забыть, – снова предложила она, уставившись в окно. Опять блин задний ход включила!

– Завтра все будет, – пообещал я, лениво рассматривая ее, сегодня, похоже, ни хрена не будет. Никакой кровати.

Передо мной стояла тетя, которая совсем не тетя, а дурочка пугливая. Она боялась. Это было видно по глазам, в которых мелькало сто тысяч мыслей одновременно. Я не знал, откуда у меня появилась способность угадывать ее состояния. На лекциях и экзаменах Марго казалась неприступной скалой, у которой нет человеческих эмоций.

– И еще мне надо к тебе привыкнуть, – вздохнула она. – Я не могу просто так.

– В кино сходим, – ляпнул я, не подумав. Она рассмеялась:

– Можно и в кино, но лучше туда, где люди сидят и общаются.

В клуб она точно не пойдет, лихорадочно подумал я.

– Пиццу поедим? – моя фантазия, истощенная воображаемыми сексуальными сценами с ее участием, сдохла.

– Ты смешной, – улыбнулась она так сладко, что у меня защемило сердце. – На пиццу согласна.

– Телефон дай…те, – поторопился добавить.

– Можно на “ты”, – продиктовала она номер. – Не пиши мне ничего, дети иногда играются с телефоном.

– Ладно, – я махнул рукой, пытаясь понять, что делать дальше.

– Мне пора домой, – сказала она, направляясь к двери, когда потянула ручку, я все– таки осмелел и решил ее поцеловать, но она уклонилась, и вместо губ я чмокнул прохладную щеку. Марго пахла чем– то вкусным. Каким– то кремом.

Когда дверь за ней захлопнулась, я прислонился к стене, облизывая пересохшие губы и пытаясь унять сердцебиение. Никогда я еще не был в таком восторге. Не знаю, что это были за эмоции. Желание, смешанное с адреналиновой мыслью трахнуть препода, и все присыпанное ненавистью. Я ее ненавидел и хотел одновременно.

Глава III.

Прошло несколько дней, она так и не позвонила. Я получил справку, что не подыхаю от сифилиса

и гонореи, и еще у меня нет СПИДА. Жевал антиникотиновую резинку и проклинал себя за то, что как последнее чмо сижу и жду, когда она позвонит.

От любой хандры отвлекала музыка. Репетиции проводили у Михи. На бабки отца он оборудовал студию, купил музыкальные инструменты, впрочем, все вложились в ее обустройство. Хитов не выдавали, но сам процесс так пьянил, что было все равно.

Кроме меня и Миши, сюда приходили еще трое придурков. У Тимофея родители стояли формальной пометкой в паспорте. Он их видел пару раз в год – на день рождения и рождество, когда мама и ее папа– агент возвращались из бесконечных музыкальных гастролей. Может быть поэтому на репетициях Тим усердствовал больше всех. Их сомнительная слава не давала ему покоя. Он стал нашим поэтом и строчил для музыкальных композиций тексты. Меня они смешили, но солист должен петь, а не анализировать.

Я драл горло, как мог, старался изо всех сил. Не зря же пыхтел в музыкальной школе 7 лет, долбя фортепиано. С хора меня выгнали, сказали, вали отсюда, медведь безголосый. Училка поставила пять и попросила не появляться и не сбивать ей акапеллу тухлым мычанием. Поэтому по иронии сейчас я солировал в своей группе. Где справедливость? Она слегла бы сразу, услышав, как я пою.

Тим приперся с накрашенным чубом. Все поржали, но забили. Он выпендривался в одежде и регулярно менял боевой раскрас.

Ударником был Женя, единственный скромник и ботаник среди нас. Мы обзывали его Гарри Поттером за очки и похожесть на известного персонажа. А еще списывали у него подчистую все лекции. Из нас пятерых Женя учился хорошо и прилежно посещал занятия. Экономику сдал на пять. Сам. В глубине души я ему завидовал, но ничего не делал, чтобы поменять ситуацию. Марго ненавидел.

Вспомнив про нее, взглянул на смартфон. Не звонит, сучка. Специально что ли мучает, хрен знает. Подумал написать ей смску, но вошедший бас – гитарист Коля отвлек:

– Я не смогу, стояк, – весело сообщил он всем присутствующим. – Мимо прошел 6 размер, и все, гитара готова.

– Врешь, – не поверил Миша, усмехаясь. – В ближайшей округе одни доски стиральные. В универе просто доски.

– Разделочные, – мрачно заметил Тим. – Песня о доске и сиське 6 размера. Надо сбацать, – он взял гитару и начал перебирать струны, мурлыкая что– то под нос.

– Да точно шестой, – не унимался Коля. В его умственных способностях я всегда сомневался. Он был таким страшным, что даже мне плакать хотелось, глядя на его выпученные от радости бытия глаза, корявое скуластое лицо и такое же корявое тело недобитого хазара. Маленький татарин с кривым ножками и монгольским лицом и одной извилиной в голове. Он мне не нравился, но в группу его привел Миша, поэтому я терпел.

– И где ты видел ее? – спросил я, теребя в руках ноты. – Гонишь.

– В парке, – не моргнув глазом, выдал он. – Я шел сюда, и она шла на меня.