Любовный узел, или Испытание верностью
Шрифт:
Кэтрин сделала вежливый реверанс и едва не упала. Чтобы удержать равновесие пришлось крепко сжать колени. Рядом поклонился Оливер; Ричард скопировал его движение, быстро согнувшись и выпрямившись, словно птица у пруда.
Взгляд глубоко посаженных проницательных глаз графа остановился на них, не выделяя никого в отдельности.
– Лучше сядь, а то упадешь, – сказал владелец замка Кэтрин, сделав жест в сторону ближайшей резной скамьи, на которой лежали прекрасно вышитые подушки, и велел неподвижно стоявшему в углу оруженосцу: –
Кэтрин подали полный до краев кубок с вином цвета крови. Желудок женщины сжался от густого букета и металлического привкуса. Если сделать еще глоток, то не избежать рвоты.
– Верно ли я понял, что Пенфос разрушен? – требовательно осведомился граф.
– Да, милорд, – ответил Оливер. – Имение разграблено и сожжено. Мы с Гавейном де Брионом направлялись к переправе через Северн и свернули к имению, когда все уже было кончено. В живых остались только леди Кэтрин и господин Ричард.
Пока Оливер кратко, без лишних эмоций, посвящал графа в детали происшедшего, Кэтрин пристально всматривалась в стену, пытаясь уйти в нарисованную на ней сценку: две девушки в саду играют в мяч. Одна – в ярко-голубых одеждах с разметавшимися от движения густыми прядями золотых волос – совсем как Эмис. Другая – в платье цвета бледно-желтого нарцисса, ее волосы темны.
– Так ты не знаешь, кто совершил это дело? – граф Роберт нагнулся к Кэтрин, оторвав ее от созерцания. – Не знаешь, кто желал зла твоему господину или госпоже?
– Нет, милорд. Я не представляла, что у них есть враги. Я не узнала никого из солдат. Некоторые из них были в кольчугах, другие практически в лохмотьях, но их было много. Достаточно, чтобы одолеть нас. Они забрали все что хотели, а остальное сожгли.
Собственный голос казался Кэтрин столь же бесстрастным, как голос Оливера, вопреки ее чувствам. Очень глубоко внутри, так глубоко, что это не прорывалось наружу, кипели боль и ярость. Ей хотелось ударить Роберта де Кэна просто за то, что он задает вопросы, за то, что он мужчина, который сидит в полной безопасности в роскошных покоях, а служат ему и охраняют его люди, весьма похожие на волчью стаю, разрушившую Пенфос.
– Ты сможешь узнать кого-либо из нападавших, если снова встретишься с ними?
Кэтрин устало потерла лоб.
– Я осталась в живых, потому что была в лесу, за оградой… видела нападавших из-за деревьев. Они были… трудно вспомнить. Их командир, если его можно так назвать, сидел на коне каштановой масти с белыми ногами и белой мордой.
– Что было изображено на его щите?
Женщина медленно покачала головой. Так трудно возвращаться мыслями к пережитому ужасу!
– Кажется, щит был зеленый.
– С красным крестом, – добавил Ричард и изобразил линии на своей ладони. – А седло было обтянуто шкурой черно-белой коровы.
Роберт Глостер вздохнул.
– Банды разбойников плодятся, как мухи на навозной куче. Я постоянно слышу о подобных зверствах, которые происходят чуть ли не
Это война позволила им удобно устроиться, подумала Кэтрин. В дни короля Генриха был мир, люди почти не смели нарушать закон под страхом королевского правосудия. Власть короля уважали. А теперь каждый берет себе все, что хочет, а остальное – дьяволу.
– Так у вас почти нет надежды схватить их? – спросила она вслух.
– Сделаю все, что смогу: увеличу количество патрулей, поставлю на ноги всех своих вассалов и арендаторов. Более чем похоже, что это люди из Мальмсбери. Они предстанут перед судом, клянусь!
В день Страшного суда, несомненно.
– Спасибо, милорд.
Кэтрин снова уставилась на фреску с девушками в саду. Оливер тоже скользнул взглядом по этой сценке, но не стал ее рассматривать, а наоборот, развернулся так, чтобы фреска не попадала в поле его зрения.
– Я привез леди Эмис в Бристоль в надежде, что ее поместят в капеллу и удостоят здесь могилы. Перед смертью она просила, чтобы вы даровали убежище ее сыну и ее компаньонке, госпоже Кэтрин из Чепстоу.
Граф встал со своего кресла, прошелся по покою, остановился у окна, поглядел, как серебрится узкая лента реки Фромы и сочно зеленеют коровьи выгоны за ней.
– Предсмертная просьба должна быть выполнена, – проговорил он, поворачиваясь. Его брови были слегка сдвинуты, углубляя залегшую там морщину.
Граф снова прошелся по комнате, остановился перед Ричардом, взял его за подбородок и повернул к свету.
– Ты знаешь, кто твой отец?
– Да, сэр. Король Генрих.
– В таком случае, тебе должно быть известно, что я твой родственник. Сводный брат. – Граф сопроводил эти слова легкой гримасой. Разница в сорок лет – слишком явное свидетельство, что время было бессильно исправить некоторые слабости отца.
Ричард опять кивнул.
– Мама говорила, что мне следует помнить о том, что я сын короля, потому что однажды мне может это понадобиться.
Роберт слегка удивился.
– Никогда не подумал бы, что она способна заглянуть в будущее дальше, чем на один короткий летний день, – пробормотал он себе под нос.
– Она делала для Ричарда все, что было в ее силах, – встала на защиту покойной госпожи Кэтрин.
Опять эти нотки осуждения в мужском голосе!
– Все, что было в ее силах, – повторил Роберт, глядя на Кэтрин и поглаживая свою темную бороду. – В таком случае, мне надлежит сделать все, что не превышает моих сил. Пусть ее положат в капелле и позаботятся о надлежащих ритуалах. Что же касается вас, – граф поднял руку ладонью вперед, – я дам место тебе и Ричарду среди своих приближенных. Сандер, узнай, вернулась ли графиня из города.