Любовный яд

Айзекс Мэхелия

– Аркин... – повторил Дуглас, начиная что-то соображать. Дик Аркин возглавлял киностудию «Интерстарфилм». Ходили слухи, что именно с ним у актрисы вышла ссора, прежде чем Шарон исчезла. – Нет, это не он, у него не было для этого причин, – спокойно сказал Дуглас, – он перестал сердиться сразу же после очередного успеха его фильма.

Наверное, он прав, но все равно ей стало обидно. Не то чтобы она сожалела о том, что сделала, сказала она себе. Просто уж очень небрежно упомянул об этом Дуглас.

А ведь она всегда очень

переживала, когда дело касалось Дугласа. Это, конечно, неправильно. Так не должно быть. Бог знает, начиналось все по-другому. Когда Фелисия – леди Ирвин – устроила так, что она встретилась с ее старшим сыном Дугласом, Шарон было приятно, что он восхищается ею. Она привыкла к поклонению. Каждый мужчина, с которым ей приходилось работать, обязательно влюблялся в нее. И с Дугласом, как и с другими, полагала она, это не будет серьезно. Пока не возникло чувство, которое выбило ее из колеи... И именно сознание того, что он и сейчас может нарушить ее покой, вызывало у Шарон такую резкую реакцию.

– Если ты считаешь, что подобным тоном, словами можешь и сейчас сделать мне больно, то ты глубоко ошибаешься, – холодно заметила она. – Понимаю, что у нас все в прошлом. Поэтому говори прямо, чего ты хочешь?

Дуглас вздохнул:

– Но ведь я не враг тебе, Шарон.

Она посмотрела на него.

– Мое имя Шарон, а фамилия Лэнг, если ты хочешь знать. Нужно ли нам продолжать этот разговор? Сейчас вернется сын, и я хотела бы, чтобы ты к тому времени ушел.

Дуглас выпрямился.

– Послушай, я могу понять твое раздражение...

– Неужели? – спросила она с сомнением.

– И поверь мне, я не хотел этого.

– Разве?

– Нет, – выдохнул Дуглас. – Господи, Шарон, я знаю, что ты не желаешь меня видеть, но я не по своей воле выполняю это задание. Это работа, просто работа, которая мне не очень нравится. А ты еще все драматизируешь.

Шарон вопросительно посмотрела на него.

– А ты ожидал, что будет иначе? Ради Бога, Дуглас. Если бы я хотела, чтобы ты нашел меня, я повесила бы указатель. Ну, сколько можно повторять одно и то же?

Дуглас разозлился:

– Зачем же так бросаться на меня?

– Бросаться?! Когда ты так старательно разыскивал меня? Когда стремишься разрушить мир, в котором я живу?

– Да ничего подобного я не желаю... – Дуглас внезапно замолчал, понимая, что его раздражение может только усугубить ситуацию. – О Шарон, когда же ты наконец повзрослеешь?

Ирония судьбы, подумала Шарон, ведь эти слова должна была произнести она. Устало глядя на то, как Дуглас отчаянно трепал свои длинные волосы, пытаясь успокоиться, Шарон подумала, что каким-то образом они поменялись местами. И все же она старше его, никак не сбросишь десять лет уединения. Но эти годы сделали Шарон более уязвимой. Теперь преимущество было на его стороне.

– Все это неправильно, – сказал он наконец, взяв себя в руки, и Шарон подумала, что, пожалуй, не стоит продолжать разговор в подобном тоне. Нужно успокоиться и рассуждать разумнее. У нее уже и так достаточно переживаний в жизни.

– Ты так думаешь? – переспросила Шарон, ослабляя узел на рубашке, которая слишком плотно облегала грудь. Она заметила, как пристально рассматривает ее Дуглас, и решила не дразнить его.

– Конечно, – повторил Дуглас, разминая затылок. – Послушай, Шарон, разве не я должен чувствовать себя обиженным? Я не предавал тебя. И не я сбежал в Лос-Анджелес, даже не попрощавшись!

Женщина покраснела, подумав, что это можно свалить на жару.

– Я полагаю, нам не стоит возвращаться к прошлому, не так ли? – натянуто произнесла она. – Наши отношения никогда не были очень серьезными.

– С твоей стороны это, может быть, так и было, – иронично заметил Дуглас, – и я не вправе возмущаться тем, что ты даже не позвонила мне. Но моя мать заслуживала хоть какого-то объяснения. Она так тяжело перенесла твое исчезновение.

– Но у меня были на то причины, – смущенно произнесла Шарон, чувствуя, что разговор приобретает нежелательный оборот. Она беспомощно взмахнула рукой: – Прошу извинить, но для меня оставался только такой выход из создавшейся ситуации.

– Ну а сейчас?

– Сейчас? – растерялась Шарон.

– Ты собираешься выгнать меня?

Шарон сжала губы.

– Ты спрашиваешь, как сын Фелисии Ирвин или газетный репортер?

– Но я же сказал, – Дуглас развел руками, – я работаю не в газете, а на телевидении.

– На телевидении? – возмутилась женщина. – И ты думаешь, мне от этого легче?

– Тебе вообще об этом не нужно думать, – сухо заметил Дуглас, – но, нравится тебе или нет, поговорить нам придется во имя нашего прошлого.

Во имя прошлого... Шарон глубоко вздохнула.

– Дуглас...

– Да?

Он устало взглянул на нее, и, хотя Шарон не чувствовала себя виноватой, она решила пойти ему навстречу.

– Ладно. Возможно, я была в какой-то степени несправедливой, но ты должен понять меня, понять мои чувства.

– Я понимаю.

– Понимаешь? – недоверчиво переспросила Шарон.

– Во всяком случае, могу догадаться.

– Но это вовсе не означает, что я готова откровенничать с тобой.

– Это я вижу. Но все же, могу я присесть? – Он указал на плетеное кресло.

Отказывать нет причины. Ей придется поговорить с ним, даже если вернется сын. С этим она справится, хотя другого выхода и не было. Надо выяснить все детали. Иначе придется провести следующие месяцы в ожидании кого-нибудь еще.

Поэтому она согласно кивнула головой, глядя, как Дуглас устраивается в кресле. Он скрестил ноги, плотно обтянутые джинсами, и Шарон удивилась, как можно так одеваться в столь жарком климате. Брюки как будто прилипли к его мускулистым ногам, выделяя одновременно мужские достоинства Дугласа...