Любовью, кровью и тобой
Шрифт:
– Пока отца и братьев нет, сможешь передохнуть. Потом мне придется включить снова.
Что? Еще раз? Я не верил ни своим ушам, ни своим ощущениям. Она пришла… помочь мне? Мы с ошалевшим волком одновременно повернулись в ее сторону. Она стояла и смотрела на меня, а потом подошла еще ближе на то расстояние, за которым заканчивается разумный порог для человека, за которым ты либо прикасаешься к вампиру, либо используешь последний шанс отойти. Порог, за которым стирается грань чувств, ощущений, страха, желания… Огромного животного желания… Всепоглощающего, заставляющего
– Прости, но отвязать я тебя не могу.
Она еще и извиняется. Да за эти минуты облегчения я уже обязан ей до конца своего существования. Конца, который, увы, не за горами. Я молчал. Но видел, что она все понимает без слов, читает в моих глазах. То, что она сделала потом, лишило меня вообще какого-либо понимания происходящего. Она просто подошла и коснулась рукой моего лица. Электрический разряд… Волк подскочил, выгнул спину, словно подставляя ее под ее руки. Никогда раньше человеческое прикосновение не дарило такого кайфа. Я задышал часто, тяжело. Она немного вздрогнула, но руки не убрала.
– Если бы ты не был им…
Если бы я не был им. Если бы ты не была ею. Мы бы не встретились. И пусть это продлиться всего лишь до утра. Дай мне чувствовать тебя, слышать тебя. Любить тебя… Я это сказал. И пусть только самому себе, но я это сказал. Нам не свойственны чувства, но зверь внутри может их испытывать, потому что он единственное живое, что есть в нас.
Сколько она так стояла, а я ловил ее прикосновения, я не знал.
– Твой брат скоро проснется.
Я повернул к ней голову, она вздрогнула.
– Включай.
Я был готов. Она убрала руку с моего лица и вернулась к стене. Последний, как мне казалось, взгляд на нее. Капля словно нож врезалась в затылок. Пальцы сжали веревки. Волк, уже немного расслабившийся, снова забился внутри меня.
Я не поднимал головы, не смотрел на нее. Только услышал, как хлопнула дверь.
POV Джоанна.
— Твой брат скоро проснется.
Его голос. Я впервые услышала его голос. Я даже не стала спрашивать, откуда он это знает.
– Включай.
В его глазах было полное понимание того, что минуты облегчения подошли к концу, что сейчас все продолжится и уйти от этого ему некуда. Да, он не испытывал боли, но физическая боль не всегда самое страшное, что может произойти. Я молча отошла от него и вернулась к стене. Не хотела поворачивать рычаг, но понимала – он прав. Даже если я этого не сделаю, это сделает проснувшийся Люк, еще и поймет, что я была здесь и помогла ему. И сделает все возможное, чтобы я не попыталась сделать это снова. А я собиралась это сделать. Стоя около него и касаясь руками его лица, я вдруг поняла, что не могу позволить его убить. Я не знала, что буду делать, но то, что ночью снова приду к нему, знала совершенно точно. Повернув рычаг, я услышала, как капля сорвалась с потолка и глухим ударом опустилась на его голову.
Стараясь не смотреть на него, я подошла к двери, открыла ее и вышла.
Как же он был прав. Едва я закрыла засов и поднялась по ступенькам, как наверху лестницы увидела Люка. Он обеспокоенно посмотрел на меня.
– Ходила в кладовую за вареньем, но не нашла. Пойду в погребе посмотрю.
Я старалась говорить спокойно, вжалась дрожащими руками в перила. Люк коротко кивнул, пробежал мимо меня. Я видела, как он подошел к двери комнаты и открыл ее, убедившись, что пленник на месте и все, как оставил отец, он успокоился. Я быстро пошла по лестнице вверх. Люк догнал меня уже на самом верху.
– Пошли, я помогу тебе. В погребе вчера лампочка перегорела, не уверен, что Дред вкрутил новую.
Я постаралась как можно спокойнее улыбнуться ему, и мы пошли к погребу. Я шла и думала о Нем. Я была у него почти полтора часа, но так и не спросила, как его зовут.
Отец и братья вернулись через три часа. Я могла только представить, что с Ним сейчас творится. За три часа человек уже сошел бы с ума. Состояние вампира во многом зависит от его силы, возраста и от внутреннего животного.
– Обед почти готов.
Я подошла к отцу, посмотрела в его глаза, словно хотела прочитать в них то, что он собирается дальше с Ним делать.
– Чуть позже, малыш. Надо проверить его.
– Ты не дашь ему передыха, верно?
Я старалась говорить это как можно равнодушнее и, кажется, отец не заметил подвоха в моих словах.
– Я не могу дать ему передых. Мне надо максимально вымотать его, лишить сил, чтобы его волк не помешал убить его. Утром все должно быть кончено. Новый день – новая охота.
Отец развернулся и ушел. Я проводила его взглядом и пошла в свою комнату. Заперев дверь на засов, села на кровать и взяла с тумбочки фотографию мамы.
– Прости меня… Я должна ненавидеть его, потому что он из них. Но мама… когда я стояла около него, он мог, мог прикоснуться ко мне, укусить, выпить меня. У него появились бы силы, которые помогли бы ему сопротивляться отцу. Но он этого не сделал. Он дышал мне в шею, но так и не коснулся ее. Я не знаю, что со мной мама… Я боюсь признаться, что это… любовь… Я постоянно думаю о нем, хотя еще утром я даже не знала о его существовании. Прости меня… но я не могу позволить отцу убить его.
Я поднялась с кровати, поставила фотографию обратно и подошла к окну. Только бы он продержался до ночи. Только бы отец не решил убить его раньше.
POV Кристиан.
Запах охотника ударил в нос. Он вернулся. И вряд ли для того, чтобы поговорить за жизнь. Он пришел прекратить эту пытку, чтобы начать новую. Не поднимая головы, я почувствовал, что вода перестала капать на затылок. Его запах приближался, замерев прямо около меня. Он молчал. Ждал.
Я поднял голову, наши взгляды встретились.