Любой ценой. Сборник историй
Шрифт:
Сергей, постояв в раздумье с минуту, влез в палатку, достал из рюкзака карту и внимательно стал ее изучать. Потом взял компас стал сверяться с картой. Компас давал огромную погрешность. Стрелка его была не устойчива, и тут он понял, что они уклонились от маршрута и сбились с пути. Он вылез из палатки, спустился по тропе вниз, стал внимательно всматриваться в следы на тропинке. На мягкой поверхности грунта он различал множество отпечатков раздвоенных копыт горных коз. Оглядевшись по сторонам, он зашагал обратно. В палатке его уже ждала проснувшаяся жена.
– Куда ты убежал, Сергей?
– Лена, мы сбились с пути. Компас не действует. Здесь какая-то аномалия и стрелка ведет себя не устойчиво. – Сказал Сергей, стараясь быть спокойным.
– Что же теперь?
– Будем возвращаться.
Когда они вернулись, были уже сумерки. Оставшиеся дни отдыха они провели на турбазе.
C
лучай в лесу
Брянские леса. Обширны и величавы твои просторы. Лес, как огромный зеленый театр, действующие лица в котором это, щеглы, дятлы, синицы, букашки, муравушки и прочие мелкие и большие обитатели. Вот первый луч солнца скользнул по вершинам деревьев. Но еще тихо в лесу. Тишина и покой царит на зеленом пространстве сцены. Солнце своими лучами все ярче и ярче освещает затаенные уголки, прогоняя темноту прочь. Минуту назад лес еще спал, но вдруг, как-то незаметно он ожил, наполнился многоголосым хором голосов, звуков, жизнью. Как приятно бродить в утреннем летнем лесу. Прочь улетает усталость. Живительный воздух, напоенный тончайшими ароматами разнотравья, драгоценным бальзамом, наполняет все ваше существо. Хочется вдруг включится в игру "актеров. Взлететь синичкой к верхушке, этого раскидистого дуба. Отбить барабанную дробь дятла. Пропеть иволгой или прожужжать маленькой труженицей пчелкой и попить вместе с ней сладкого нектара с цветка".
В один из таких прекрасных июльских дней я взял корзину и отправился за земляникой. Мой отец, потомственный лесник, он охраняет вверенный ему участок Брянских лесов. А я изредка приезжаю к нему из Киева гостить с семьей, а то и просто один. Все же тянет меня в эти просторы, иногда, я даже жалею, что не стал лесничим, но интересная работа затеняет эту минуту жалость.
Так на рассвете я отправился с корзинкой. Углубился в лес. Земляники здесь видимо невидимо, но собирать не хотелось. Я очень соскучился по лесу, и просто шел, и шел вперед, наслаждаясь его представлением. Неожиданно я понял, что сбился с пути. Попытки отыскать дорогу не увенчались успехом. Я бродил довольно долго. Вконец уставший и обессиленный, я присел на пне в раздумье своего положения. Вдруг послышался треск сучьев и веток, и на поляну вышла женщина в белом платке с корзинкой полной земляники. Ей можно было дать лет сорок. Я не ожидал такой встречи. Жил я у отца уже недели две. Не брился и довольно хорошо оброс. Я мысленно представил свой портрет. Взлохмаченные волосы, изорванная о колючие кусты рубашка, рваные на коленях штаны – все это должно было напугать даже самого смелого человека. Но, увы, женской логике это не подвластно, они боятся мышей, лягушек, ужей и даже безобидного червя. Однако смело бросаются в огонь на крик ребенка и спасают ему жизнь, выхватывают из-под колес поезда в самую критическую минуту. Женскую логику может понять и оценить, только женщина.
Она смотрела на меня широко открытыми глазами, провела взглядом с ног до головы, и наконец, спросила:
– Скажите, пожалуйста, как пройти до станции "Южная". Я приехала сюда с мужем, он у меня полковник, решила пойти собрать немного земляники и вот заблудилась.
– К сожалению, я тоже заблудился. Вот сижу и думаю, как отсюда выбраться?
– Ну, тогда давайте выбираться вместе.
Я взял ее полную корзинку, и мы пошли на север. Я решил двигаться в этом направлении. Вскоре мне попался еще один пень, что означало, где-то поблизости живут люди. Подсознательно выбран путь правильно. Шли довольно долго. Я изрядно измотался. Устал. Искоса посмотрел на спутницу. Она шла бодро и не жаловалась на усталость. Вскоре мы вышли на лесную грунтовую дорогу. Я вспомнил, что она ведет как раз на станцию местной электрички "Южная". А от станции к дому отца еще километров с три будет.
–Ну, кажется, вышли. – Сказал я, – Теперь вот в том направлении станция Южная, около двадцати минут ходу.
– Ну, слава Богу. – Облегченно вздохнула женщина. – Наш дом почти рядом со станцией, идемте, отдохнете немного. Главное, что вышли из леса.
Нас встретил ее муж, он крепко пожал мне руку, потом мы сели обедать. За обедом я узнал, что Татьяна Григорьевна работает на ликероводочном заводе, а полковник служит в Киеве.
Поблагодарив за обед, я попросил Михаила Дмитриевича подвести меня к дому отца.
– Вы знаете, – отвечал он, – у меня маловато бензина в машине и я боюсь не доеду.
– А, не везет, так не везет. Ну, спасибо за гостеприимство, всего доброго. – Распрощавшись, я ушел уже бодрым шагом по дороге к дому лесника.
Стажер
– Ну, что у нас сегодня. – Многозначительно сказал молодой лейтенант полиции и посмотрел в тетрадь, лежащую на письменном столе. Он сидел за столом. Его темные волосы слегка растрепаны. Голова приподнялась, и взгляд голубых глаз смотрел твердо и уверенно на стоявшего перед ним огромного роста лейтенанта с красным лицом и выдвинутым вперед животом. Этот лейтенант поступил на должность участкового. И сейчас проходил стажировку у имевшего трехлетний опыт работы в органах, Алексея Петровича Сеникова двадцати пятилетнего лейтенанта, с виду щуплого паренька, сидевшего сейчас за письменным столом.
– Так, так, значит очаги возможных сборищ наркоманов, – продолжал он, – ну собираемся, идем.
Надев шинели, они вскоре ехали в автобусе к подозреваемому дому. У дверей тридцать второй квартиры, Алексей приостановился.
– Значит так, Дмитрук. Будешь полностью проводить обследование без моего вмешательства. Все согласно инструкции. И считай, что меня здесь нет. Все понял?
– Так точно! – Убрав живот в шинель, пробасил Дмитрук.
Слух улавливал доносившейся из оббитой дерматином двери квартиры бренчание гитары. Дмитрук решительно подошел к звонку. Поднял огромную руку с широкой ладонью и нажал кнопку. За дверью бренчание гитары смолкло. Воцарилась тишина. Где-то послышались, шум воды в водопроводе и снова тишина. К двери не подходили. Дмитрук позвонил еще.
Шаркающие шаги за дверью раздались как-то недовольно. Злобно щелкнул дверной замок, и показалось злое лицо, испещренное глубокими морщинами. Старуха, увидев полицию, мгновенно расплылась в улыбке, спросила заискивающим голосом: – Господа, вам кого?
– Извините, пожалуйста. – Обратился Дмитрук с вежливой улыбкой и почти ласково сказал, – Нам необходимо осмотреть вашу квартиру. Разрешите нам войти?
– Но у меня не убрано. Может вы, в другой раз придете?
Дмитрук озадачено повернул красное лицо к Алексею. Его умоляющий взгляд, полон нерешительности, выражал абсолютную беспомощность. Но встретившись с твердым, холодным взглядом стажирующего лейтенанта, мгновенно переменился и уже решительно сказал: – Нет, позвольте сейчас.
– Но,…– попробовала возразить старуха уже вошедшему в квартиру Дмитруку. За Дмитруком в полумрак коридора прошел Алексей. Старуха проводила их испуганным и злым взглядом. Быстро повернулась и исчезла за дверью своей комнаты. Дмитрук, следуя наставлениям своего опекуна, не замечал присутствия последнего и, пользуясь свободой, твердыми шагами направился к двери одной из комнат. Алексей же, прошел в комнату, в которой исчезла старенькая хозяйка. В нос ударило терпким запахом, смешанным с запахами аммиачных паров, табака и водочного перегара с удушливыми запахами грязного женского белья. Комната была завалена кипами белья. Это белье скомкано в кучи почти до самого потолка и укрыто простынями. За круглым столом сидела хозяйка с сигаретой в зубах. Дым едким облаком заполнял и без того душную комнатенку.
– Вам кого надо здесь? – хриплым старушечьим голосом спросила она.
– Вы должны присутствовать при осмотре. – Сказал Андрей. – Прошу пройти со мной.
– Я никуда выходить из комнаты не намерена.
– Тогда мы вынуждены будем доставить вас в отделение для составления протокола.
– Ну, хорошо. – Тяжело кряхтя, старушка поднялась со стула. Затушив в пепельнице сигарету, она прошла впереди Алексея, который посторонился, пропуская ее впереди себя.
Из открытой двери комнаты, куда раньше вошел Дмитрук, доносились всхлипывающие звуки плачущей женщины. Старуха вошла в комнату, за ней проследовал Сенников.