Шрифт:
ГЛАВА I
В тот злополучный вечер Ян распрощался со мной настолько быстро, что я даже не успела проводить его до двери. В памяти осталась лишь смазанная картина нашего стремительного расставания – отдельные штрихи и образы, размытые почти до полной неразборчивости, но при этом такие яркие и выпуклые, что мне и по сей день упорно не удавалось окончательно выбросить их из головы. Мне откровенно не нравилось, что наш разговор завершился далеко не на самой позитивной ноте, и я многократно прокручивала в голове различные варианты развития событий, однако, в глубине души прекрасно понимала заведомую бессмысленность любых подобных теорий, основанных исключительно на моем личном восприятии происходящего. Я не имела ни малейшего представления, о чем в действительности думал Агапов, торопливо покидая мою квартиру, но после его поспешного ухода у меня осталось стойкое ощущение недосказанности, как если бы мы внезапно прервали крайне важный для нас двоих разговор, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. Неделю спустя я по-прежнему пребывала в растрепанных чувствах и постоянно ловила себя на мыслях о «Хитмене», притом, что на работе у меня начался очередной аврал, и мои дни были расписаны буквально посекундно. Разбросанные по всему миру туристы безустанно подкидывали мне сюрприз за сюрпризом, и не успевала я разобраться с одним животрепещущим вопросом, как на меня незамедлительно обрушивалась следующая волна не терпящих отлагательства дел.
В
Не иначе, как для того, чтобы я не скучала в офисе, дурные вести пришли еще и из Шри-Ланки. Для непосвященного обывателя ситуация производила впечатление комичной, но учитывая, что выходка моего клиента каралась заключением в тюрьму, смешного здесь было маловато. Надоедливая обезьяна довела туриста до белого каления своим бесконечным попрошайничеством, и он в приступе раздражения замахнулся на нее палкой. Иностранца, посмевшего поднять руку на священное животное, мгновенно водворили в изолятор, и на днях он должен был предстать перед судом. Что касается меня, то я бы с огромным удовольствием вооружилась пресловутой палкой и от всего сердца приложила бы нашего туриста по хребтине, дабы впредь ему неповадно было считать ворон, когда менеджер проводит инструктаж, отдельно останавливаясь на всех ключевых пунктах. Теперь все зависело преимущественно от дипломатов, а я лучше многих знала, какими нерасторопными порой бывают сотрудники посольства.
Вишенкой на торте стал привет из солнечной Испании. Мне бы и в кошмарном сне не приснилось, что преуспевающая бизнес-вуман, мать двух взрослых детей напьется в отпуске до неадекватного состояния, выйдет на балкон своего шикарного люкса и в пьяном угаре спрыгнет в бассейн, точнее, попытается это сделать. Под испуганные вопли отдыхающих достаточно корпулентная дама грохнулась с высоты второго этажа, переполошив своим падением весь отель, а срочно вызванные медики констатировали у нее сотрясение мозга и несколько переломов. На родину туристка вернулась вся загипсованная, и вероятно, со стыда резко оборвала все контакты с нашей фирмой, а также удалила профайлы в соцсетях, и сколько бы Нитиевский не требовал от меня отчета, в ответ я лишь красноречиво пожимала плечами. Не знаю, что сподвигло приличную с виду женщину уйти в глухой отрыв, но повезло ей в тот день изрядно – значительный процент такого рода случаев оканчивался летальным исходом, растительным существованием или инвалидным креслом, а тут даже санитарный самолет не понадобился… Я могла только догадываться, выйдет ли наша клиентка когда-нибудь на связь и потянет ли ее в будущем на приключения, но сейчас я лишь возносила хвалу небесам за то, что на этот раз всё обошлось относительно малой кровью.
Пока я жила в сумасшедшем ритме без единой свободной минуты в течение дня, Агапов нежился на солнышке и наслаждался природными красотами Сейшельских островов, и если судить по абсолютной «тишине в эфире», организованный мною отдых пришелся по вкусу всей семье. Напряженный график не позволял мне надолго предаваться раздумьям, и, пожалуй, такое положение вещей меня вполне устраивало. Я знала, что мы с Яном не увидимся до осени, и чем бы не завершился реванш с Рамиресом, эта встреча неизбежно станет для нас финальной точкой. Чтобы вплотную заняться оформлением американской визы, мне нужна была точная дата поединка, но я заранее прощупывала почву на предмет бюрократических препон и ненавязчиво намекала шефу на возможный внеплановый отпуск в сентябре. Я инстинктивно боялась этого боя, но в то же время с нетерпением ждала его, как ждут развязки чересчур затянутого сюжета. Я устала от постоянной неопределенности, мне надоело попусту тратить нервы, и я страстно жаждала только одного: в противостоянии «Хитмена» и «Рамиреса должен был наконец-то выявиться победитель, а проклятый амулет – превратиться в горстку пепла. И мне по сути были глубоко безразличны этические аспекты грядущего боя, я смирилась с намерением Агапова победить соперника любой ценой, и больше не собиралась пафосно апеллировать к правилам «fair-play», но меня неотступно преследовали леденящие кровь воспоминания о дикой бойне, устроенной Яном на ринге. «Хитмен» старательно убеждал меня, что у него всё под контролем, но у меня не было причин верить его словам – иногда я закрывала глаза и снова видела вертикальные зрачки, звериный оскал и неуправляемую агрессию, порожденную древней и могущественной силой, таящейся в неприметном кожаном мешочке.
ГЛАВА II
В середине лета наш шеф традиционно ушел в отпуск и по уже ставшему привычным обыкновению оставил «беспокойное хозяйство» на попечение Ольге Леонидовне Ставровской, которая практически сразу же после подписания приказа о назначении ее ВРИО директора начала сводить со мной старые счеты. К счастью, я хорошо подготовилась к сложным временам, и какие бы претензии не выдвигала в мой адрес дорвавшаяся до властных полномочий коллега, я неизменно опровергала ее смехотворные обвинения при помощи убедительных контраргументов. К примеру, Ольга безуспешно пыталась повесить на меня персональную ответственность за вышеупомянутый инцидент с обезьяной, но вынуждена была поумерить свой пыл, как только я демонстративно вытащила из папки приложение к договору с отметкой о прохождении туристом обязательного инструктажа. К предъявленным «вещдоками» Ставровская отнеслась с предсказуемым скепсисом, ехидно заметив, что «мало ли о чем ты его инструктировала, может, вообще просто глазки строила», после чего я с оскорбленным видом представила перед светлые очи ВРИО директора еще один документ, заверенный собственноручной подписью клиента. Именно во избежание подобных ситуаций я всегда распечатывала перечень обсуждаемых вопросов и прежде, чем заключать договор, настоятельно просила туристов уважить меня автографами. Таким образом я наглядно показала недовольно поджавшей губы Ольге Леонидовне, что «обезьянья» тема была раскрыта мною максимально подробно, и клиент был заведомо осведомлен о трепетном отношении шриланкийцев к четвероруким млекопитающим, но всё равно разнервничался и забыл о незыблемом правиле из серии «трогать ее не моги». Крыть мои железобетонные доводы госпоже Ставровской оказалось нечем, и, разочарованно цокнув языком, она вынуждена была удалиться восвояси, однако, от намерения основательно испортить мне нервы так и не отказалась.
Ближе к вечеру Ольга снова вызвала меня на ковер и с наигранной тревогой поинтересовалась текущим состоянием здоровья пострадавшей в Испании туристки, а когда я честно сообщила, что в силу объективных причин не располагаю необходимой информацией, неожиданно взбеленилась и в ультимативном тоне потребовала немедленно «подать сюда Ляпкина-Тяпкина», то есть всеми правдами и неправдами выяснить, как чувствует себя переборщившая с горячительными напитками мадам. Я рискнула было возразить, что клиентка вряд ли обрадуется навязчивому вниманию с нашей стороны, и, по моему мнению, имеет смысл просто дать ей зализать раны, но Ставровская выразительно зыркнула на меня волком и ничтоже сумняшеся посоветовала «поработать над эмпатией». Похоже, в глазах Ольги Леонидовны я выглядела черствым сухарем, начисто лишенным врожденной способности к сопереживанию, и она решила воспользоваться служебным положением, чтобы поучить меня уму-разуму, хотя на самом деле я всего лишь четко осознавала, где пролегает тонкая грань между чуткостью и назойливостью. Но моя начальница свято веровала, что нагло лезть в душу не только можно, но и нужно, тогда как деликатное молчание в извращенном понимании Ставровской символизировало главным образом нежелание оказать поддержку попавшему в беду человеку. Напрасно я пробовала достучаться до Ольги и доходчиво объяснить ей, что нашей клиентке сейчас не до общения с менеджерами, и единственное, чего она по-настоящему жаждет – это отсутствие дополнительного стресса, но Ставровская с непрошибаемым упрямством заставляла меня вызванивать родственников несчастной женщины и клещами вытягивать из них номер больницы, где бедняга в данный момент проходила лечение. По замыслу ВРИО директора мне надлежало даже не отправить туристке корзину с цветами и фруктами, а самолично нанести визит вежливости, причем, сделать это, не спрашивая, в настроении ли пациентка столичных травматологов принимать сегодня посетителей. Безусловно, Ольга Леонидовна ощущала себя триумфатором, когда я с обреченным вздохом пообещала, что не позднее завтрашнего утра ей на стол ляжет детальный отчет о результатах проведенных мною розыскных мероприятий, но она и не подозревала о моем намерении саботировать поставленную задачу.
Я старалась по возможности не злоупотреблять ложью во спасение, но в нынешних обстоятельствах я не видела ей достойных альтернатив, и в своих дальнейших действиях решила исходить из принципа «и овцы целы, и волки сыты». На другой день я уже спозаранку сидела напротив Ставровской, весьма вольготно расположившейся в кожаном кресле Нестора Ароновича, и бодро рапортовала о своих достижениях. Вкратце мой доклад сводился к формулировке «А в остальном, прекрасная маркиза…» и являл собой разновидность художественного сочинения. Врала я с таким вдохновенным упоением, что Ольга меня невольно заслушалась, и пока я мастерски изображала из себя народного сказителя, не издала ни звука, но как только я закончила свой проникновенный монолог, мигом опомнилась и тут же принялась активно бомбардировать меня каверзными вопросами. Но в тот день мне сопутствовала удача, и я умудрилась не проколоться на мелочах. В теории Ставровская могла бы озаботиться доскональной проверкой моих слов, но я давно догадалась, что ее не столько волнует скорость сращивания переломанных костей, сколько обуревает стремление унизить меня и продавить, сполна поквитавшись за многочисленные отказы нести денежки в очередную «Страну дураков», поэтому мне было легче смирить гордыню, чем на пустом, в сущности, месте вступать в бессмысленную конфронтацию с начальственной особой.
Подстраховаться я тем не менее не забыла: испанский вояж показал, что несмотря на возраст и статус, наша достопочтенная матрона была периодически склонна творить безумства и в минуту помрачения разума выкидывала дивные коленца. Я бы не слишком удивилась, если бы по выписке из стационара сия бизнес-леди кардинально сменила свою позицию и завалила профильные сайты тоннами негативных отзывов о нашей компании: так, мол, и так, только встала с больничной койки, а за эти два месяца ни одна собака меня даже навестить не удосужилась, да что там навестить, хоть бы позвонили разок, нелюди бессердечные. И доказывай потом, что туристка всячески отгораживалась от внешнего мира, и мои попытки с ней пообщаться, неизбежно терпели крах, а там и Ольга Леонидовна неровен час подключится, чтобы окончательно избавиться от кости в горле и с чистой совестью уволить меня по нехорошей статье. Отказ от превентивных мер мог мне дорого обойтись, и, учитывая, что остальные каналы связи были недоступны, я вдогонку к предыдущим письмам отправила некоммуникабельной туристке новое сообщение посредством электронной почты, извинилась за беспокойство, пожелала скорейшего возвращения в строй и тактично попросила сообщить адрес, по которому можно будет прислать небольшой презент от туроператора. Ответа я так и не получила, но мне было достаточно уведомления о прочтении – не хочет женщина авоську с апельсинами и букет голландских роз, так не хочет, на нет, как говорится, и суда нет, но теперь мне без труда удастся дать опровержение огульным наветам, если сотрясение мозга всё-таки не прошло даром.
Я до последнего сомневалась в правильности взятой на вооружение стратегии и втайне опасалась, что рано или поздно мой маленький обман будет разоблачен, но минула уже третья неделя без Нитиевского, Ольгино владычество неумолимо приближалась к финальной стадии, а никаких подозрительных тенденций вокруг меня по-прежнему не наблюдалось – в офисе царила относительно нормальная обстановка с поправкой на авторитарный стиль управления, туристы денно и нощно одолевали меня звонками, а наш сайт регулярно пополнялся отзывами, щедро проиллюстрированными любительскими кадрами на фоне знаменитых мировых достопримечательностей.