Любой ценой

Вебер Дэвид Марк

— Однако президент права, — возразила Генриетта Барлой, министр технологии. — Нам никто не поверит и, учитывая случившееся с Арнольдом, все решат, что мы его устранили.

— Зачем бы нам это делать? — потребовал ответа Несбит.

— Боюсь, что смогу предложить несколько версий, господин министр, — сказал Кевин Ушер.

Все посмотрели на него и он пожал плечами.

— Если бы я был конспирологом или просто человеком с собственными политическими амбициями или желанием реставрации старого режима, то моя интерпретация случившегося запросто могла бы оказаться такова, что именно госсекретарь Джанкола выяснил, что архипредательница Причарт сделала все это для оправдания

объявления войны. Когда же он узнал правду, то она — а заодно и вы тоже — приказала его убить. Однако теперь мы опасаемся, что правда просочится наружу и пытаемся навесить всех собак на мертвеца, который ничего не скажет в оправдание, так как мы его убили. И всё это наглядно демонстрирует, что наши напыщенные принципы и преданность «верховенству закона» являются кучей дерьма. Это означает, что вся власть в целом — не только администрация президента — является безнравственным механизмом, основанном на конституции, представляющей не что иное, как очередное издевательство над многострадальным народом.

— Это безумие, — возразил Несбит.

— Ещё бы! — фыркнул Ушер. — Как и все лучшие конспирологические теории! Каким образом, по-вашему, Корделия Рэнсом могла вести за собой долистов, пока была жива? Однако если вам не по душе этот сценарий, то вот вам другой. Виноват некто связанный со спецслужбами — в данном случае наверное я или Вильгельм. Джанкола узнал, мы его прикончили и теперь, по неизвестным личным причинам посредством некой зловещей интриги пытаемся закончить войну менее чем успешным итогом и для этого сфабриковали гипотезу об ответственности Джанколы. Или, если вам и это не нравится, всё это чья-то — возможно союза некоторых министров кабинета с Вильгельмом и мною — попытка саботажа справедливой и до настоящего времени успешно идущей войны президента против злобных манти. К несчастью, мы ухитрились отвести ей глаза и она на самом деле верит нашей нелепой сказочке о подделке переписки Джанколой. В действительности переписку подделывали манти, а мы убили его потому, что он был единственным человеком, который мог это доказать. Или же…

Несбит выглядел уже изрядно обалдело и Причарт махнула Ушеру рукой.

— Достаточно, Кевин, — сказала она. Затем обратилась исключительно к Несбиту. — Кевин никак не может забыть своё шпионское прошлое, Тони. Он привык мыслить подобным хитроумным образом. Но довод, который он приводит — что одному Богу ведомо, что способны придумать рвущиеся к власти или просто враждебно относящиеся к конституции типы — к сожалению справедлив. И пусть никто из вас даже на мгновение не думает, что таких людей нет. Это даже не только бывшие головорезы БГБ, ушедшие в подполье в надежде на благоприятные для них перемены в политическом климате. Если я не слишком ошибаюсь, то и сам Арнольд был одним из тех, кто желал играть по старым правилам Законодателей и хотел бы видеть Конституцию низвергнутой или по меньшей мере урезанной, для того, чтобы они могли продолжать свои игры. Таких людей ещё много и сложившаяся ситуация может сыграть им на руку.

— Но если мы не можем предать случившееся гласности, то что мы можем сделать? — почти жалобно спросил Несбит.

— И, — прищуриваясь спросил Вальтер Сандерсон, министр внутренних дел, — почему нам говорят об этом сейчас? Кое-кто из нас — вроде Тони и меня — были очень близки с Арнольдом. Вы не можете быть уверены в том, что никто из нас не был вовлечён в это дело. Также вы не можете быть уверены в том, что мы не выйдем отсюда и тут же не сольём всё, что вы нам рассказали, репортёрам.

— Вы правы, — кивнула Причарт, — Действительно, любой из вас может проявить замечательный образчик конституционной

ответственности и предать это гласности, о чём бы я вас ни просила. В этом деле пока ещё нет никакого официального расследования, однако я вполне уверена, что мои решения, вплоть до настоящего времени представляющие попытку воспрепятствовать правосудию, могут быть оспорены в суде.

— Итак, почему нам сказали? — надавил Сандерсон.

— Потому что перед нами удобный момент для переговоров об окончании войны, — сказала всем Причарт.

— Какой именно момент, госпожа президент? — поинтересовался Стэн Грегори, министр по делам городского развития, а ещё несколько человек выпрямились с почти обнадёженным видом.

— Согласно информации Вильгельма и Разведки Флота, — сказала Причарт, кивая в сторону Траяна, — у манти серьёзные проблемы в Скоплении Талботта. Вы понимаете, что мы не располагаем ничем хотя бы отдалённо похожим на полную информацию, однако из того, что нам известно, похоже, что они столкнулись как минимум с вероятностью боестолкновения с Лигой.

Кто-то громко втянул воздух и Причарт чуть улыбнулась.

Солнечная Лига была общегалактической восьмикилотонной гориллой. Несмотря на то, что она сильно подозревала, что Флот Лиги не имеет ни малейшего понятия, за какое вибролезвие схватится, когда и если он столкнётся с Королевским Флотом Мантикоры, возможность Звёздного Королевства выстоять против такой гигантской массы в долгосрочной перспективе была, мягко говоря, сомнительной. С солли не хотел связываться никто.

— Это предоставляет нам две различные возможности, — продолжила Причарт. — С одной стороны, если они и в самом деле вступят в войну с Солнечной Лигой, то наши проблемы, говоря с военной точки зрения, решены. Они должны будут пойти на любые условия мира, какие только нам будет угодно предложить, если хотят иметь хоть какую-то надежду на сопротивление Лиге.

С другой стороны, если мы сейчас предложим переговоры и дадим манти понять, что знаем, под каким давлением они находятся в Скоплении, тогда они будут знать, что мы не пытаемся использовать сложившееся положение в своих интересах… но могли бы, если бы захотели.

Так что мой замысел состоит в том, чтобы предложить встречу на высшем уровне между мной и Елизаветой на некой взаимоприемлемой нейтральной территории.

— Госпожа президент, я не думаю…

— Подождите, вы предлагаете…

— Но они будут чувствовать себя так, как если бы мы приставили им пульсер к виску и…

— Я думаю, это может получиться, если…

Причарт снова ударила по столу, ещё сильнее прежнего, и галдёж смолк.

— Я не утверждаю, что из этого получится нечто вроде серебряного дротика для пульсера, — произнесла она. — И, да, Вальтер, я знаю, что они будут знать, что мы «приставили им пульсер к виску». Я не утверждаю, что они будут очень счастливы от этой идеи, однако если я смогу сесть за стол переговоров с Елизаветой Винтон, то получу шанс убедить её согласиться на условия, приемлемые и для Звёздного Королевства и для нашей публики.

— Извините, госпожа президент, но что из этого является реальностью, а что сладкими грёзами? — почти кротко спросил Несбит.

— Лесли? — Причарт взглянула на госсекретаря.

— Очень трудно сказать, госпожа президент, — мгновением спустя сказала Монтро. — Я полагаю, вы рассчитываете сначала подписать мирный договор, а затем, после того как мир получит возможность укрепиться, предать наши подозрения огласке и провести открытое расследование?

— Да, по большей части это я и имею в виду.