Любящие сестры
Шрифт:
– Пожалуйста, не надо о деньгах, – с печалью сказала Ривка. – Это не из-за них, а из-за нашего образа жизни.
– Но… – с мольбой начала Энни и внезапно замолчала, плотно сжав губы. Напряженно выпрямившись на стуле, развернула назад плечи, будто невидимая игла уколола ее в спину. Лорел знала эту позу. Так Энни выражала свою обиду. Она никогда не просила пощады, в каком бы бедственном положении ни оказывалась.
– О'кэй, – холодно сказала Энни. – Я все поняла.
Лорел сделала большой глоток горячего чая и обожгла язык. Слезы ручьями хлынули из ее глаз. Почему Энни
У Лорел сдавило желудок. Показалось, что ее сейчас вырвет. Внезапно ей пришла в голову еще одна мысль.
– Я могла бы нянчить ваших детей, – робко предложила она. – Для меня это была бы даже не работа.
Снова с сожалением качнув головой, Ривка повернулась к плите и продолжала дело, которым, видимо, занималась до их появления, обваливая в муке цыплячьи ножки и отправляя их в сковороду, где трещало горячее масло.
Энни поднялась из-за стола.
– Спасибо за гостеприимство. Лори, нам пора…
Ее слова были прерваны громким воплем из соседней комнаты. Старшая дочь Сара кинула на мать умоляющий взгляд и сказала:
– Ма, можно я дам Шейни ее бутылочку? Мне ведь надо закончить, прежде чем придет Рахиль. Она будет помогать мне по алгебре.
– А мне, выходит, – Ривка вскинула кверху выпачканные мукой ладони, – надо иметь четыре руки вместо двух?
Словно по наитию, Лорел вошла в соседнюю комнату и взяла на руки ребенка из манежа. Дитя брыкалось и извивалось, не переставая оглушительно кричать, причем маленькое круглое личико совсем сморщилось от напряжения. Чувствуя себя ужасно неловко, Лорел делала все, что могла, лишь бы утихомирить его. Как жаль, что она так мало знает о детях. Ей только однажды пришлось помогать Бонни няньчить ее братца. Маленький Джимми тоже кричал. Но потом они сменили пеленки, и он перестал. Может и теперь надо сменить штанишки?
Мальчики на софе, словно зачарованные, следили за ее действиями. А Лорел тем временем стащила с ребенка непромокаемые трусы. Подгузник под ними оказался совсем мокрым. Тут же Лорел обнаружила и основную причину крика – расстегнувшаяся застежка колола маленькое тельце.
Она успела убрать застежку и вытащить подгузник, когда появилась Ривка, поспешно вытирающая о посудное полотенце только что вымытые руки.
– Ну, что тут случилось? О, моя маленькая шейнинке!
Она подняла дитя на свой большой живот и вытерла посудным полотенцем голый задик, с улыбкой глядя на Лорел.
– Ну и ну! Ты, выходит, умеешь обращаться с детьми? Ты же сама еще ребенок!
– Я про детей все знаю, – солгала Лорел, стараясь не встречаться глазами с Энни.
– Там была булавка и она уколола Шейни! – крикнул темноволосый мальчик в круглой, обтягивающей голову шапочке, которая съехала на одну сторону, что придало ему задиристый вид. – А девочка ее вытащила.
Ривка безудержно целовала ребенка.
– Мой муж считает, что у меня достаточно помощниц среди старших дочерей. – Она вздохнула. – Но верите ли,
Лорел взглянула в доброе лицо Ривки и сразу заметила неуверенность, которой в нем прежде не было. Надежда сразу воспряла в сердце. А может, она изменит свое решение? Или уже изменила?
Лорел глубоко вздохнула и подумала: «Здесь мы были бы спасены». Спасены от грабителей, и от злых квартировладельцев, и от их тараканов. Спасены от полиции и от Вэла.
– Не уходите пока, – мягко сказала Ривка. – Скоро придет мой муж Эзра, пусть поглядит на вас. Может, понравитесь ему, и он согласится вас оставить.
У Лорел перехватило дыхание. Чувство счастливого облегчения переполнило сердце. Улыбаясь, она взглянула на Энни. Та тоже улыбалась в ответ.
Сама не зная почему, Лорел уже не сомневалась, что все будет хорошо. Во всяком случае сегодня. Что будет завтра или послезавтра, думать пока что не хотелось. Не хотелось вспоминать о том, что придется ходить в школу с такими странными ребятами и еще более не хотелось гадать о том, найдет ли Энни работу до того, как они окажутся полностью на мели.
А потом, если муж хозяйки позволит им занять квартиру, она спросит Ривку про бородатых мужчин в круглых меховых шапках и с локоном возле каждого уха. И про дам с алыми пятнышками на лбу.
И еще много о чем надо будет спросить.
3
Энни потянулась за пустой тарелкой. Стопка грязной посуды, которую она удерживала в другой руке, накренилась и зазвенела. В этот критический момент она не сомневалась, что вся груда сейчас рухнет на пол. Но каким-то непостижимым образом ей удалось сохранить равновесие.
– Прошу прощения, – как можно более вежливым и приятным голосом проговорила она, собирая ножи, вилки и прочую сервировку с пластикового столика, за которым толстый посетитель со своей еще более толстой женой доканчивал обед.
– Осторожнее, – раздраженно сказала жена толстяка, потому что Энни случайно задела ее за плечо.
Заметив, что мадам Жиртрест завернула и убрала в сумку два чизбургера с колечками лука и капустой, а также клубничную ватрушку на десерт, Энни подумала:
«Наверно, у нее просто изжога, ведь она столько всего съела». Но затем вспомнила, что старая корова нагрубила ей еще до того, как расправилась со своей порцией, разозлившись, что Энни перепутала ее заказ и принесла салат и помидоры вместо шинкованной капусты.
Обида охватила Энни до глубины души. На лбу выступили капли пота, но руки были заняты, и вытереть лоб она не могла и от этого расстроилась еще больше. Но тут же подумала: «Я сама виновата. Просто я очень плохо работаю». Ее гнев остыл.
Сегодня уже неделя, как она работает в «Парфеноне», но все еще не может освоиться. И самое ужасное, что она, видимо, никогда не освоится. Почему другим официанткам удается хорошо работать? Лоретта, к примеру. Она совсем ненамного старше Энни, но все это для нее так легко! Она будто прогуливается от столика к столику. Да еще и жует резинку!