Люцифер и ангел

Картленд Барбара

— Знаю, — хмуро сказала Сара, — и я действительно делала все, что могла.

— Конечно, дорогая, — согласилась Анита. Дафни вскочила со стула и обняла Сару:

— Ты просто молодец, мы все это знаем!

— Мне не нужна ваша похвала, — сказала Сара. — Сядь, Дафни, я хочу рассказать вам о своих планах.

Девушка помолчала, как будто подыскивая слова. Затем сказала:

— Я уже написала папиной сестре, графине Чармутской. Я попросила разрешения погостить у нее некоторое время.

— Тетушке Элизабет? — воскликнула Дафни. — Но

она никогда не уделяла нам внимания и даже не приехала на папины похороны.

— Я понимаю, — ответила Сара. — Как мы знаем, папина семья не одобряла его женитьбы на маме, но у них нет причин плохо относиться к нам.

— Но графиня нас никогда никуда не приглашала, — настаивала Дафни.

— Верно, однако ей будет трудно не согласиться на мое предложение.

— А что ты ей предложила? — поинтересовалась Анита.

— Я спросила, могу ли я погостить у нее в июне и июле. Я объяснила, что маме пришлось уехать в Швейцарию, а мы остались дома одни и просим ее, одну из оставшихся у нас родственниц, проявить немного милосердия к папиной старшей дочери — он был бы так благодарен ей, если бы был жив.

Слова Сары прозвучали так трогательно, что Дафни засмеялась:

— Ты права, Сара, она не сможет отказать тебе.

— Я также надеюсь на то, что твоя крестная, леди де Вер, не откажется принять тебя.

Дафни изумленно ахнула:

— Моя крестная? Но она не писала мне и не дарила подарков со времени моей конфирмации.

— Знаю, — ответила Сара, — но она очень богата и, несмотря на возраст, часто устраивает приемы в своем доме в Суррее. Папа говорил, что дом у нее великолепный.

— Да, я помню, как он об этом рассказывал, — сказала Дафни.

— Я написала ей почти то же самое, что и тетушке Элизабет. Я полагаю, она согласится принять тебя, потому что она всегда испытывала нежность к папе.

Дафни сжала руки:

— Я так на это надеюсь!

— Я тоже, — ответила Сара. Ее взгляд обратился к Аните.

Глядя на сестру, Сара подумала, какой же юной та выглядела.

На самом деле Аните уже исполнилось восемнадцать, но она была такой хрупкой, с лицом свежим, как цветок, и взглядом херувимчика, что казалась ребенком.

— А что со мной? — спросила Анита внезапно замолчавшую Сару. — Я останусь здесь с Деборой?

— Я не забыла о тебе, Анита, — мягко сказала Сара, — но из наших родственниц осталась только одна.

— Кто же это?

— Двоюродная бабушка Матильда. Мгновение Анита выглядела озабоченной, а потом сказала:

— Мы так давно ничего о ней не слышали! Ты уверена, что она жива?

— Думаю, да. Она точно была жива, когда умер папа, — она прислала венок на похороны.

— Я и не знала об этом! — воскликнула Дафни. — Впрочем, венков было так много!

— Если помнишь, я составила список приславших венки и всех их поблагодарила.

— Где живет двоюродная бабушка Матильда? — спросила Анита.

— Венок был отправлен из Харрогита, — ответила Сара. — Он пришел по почте. Кстати,

он был сделан из листьев, что весьма разумно — цветы завяли бы по дороге.

— Думаешь, двоюродная бабушка Матильда захочет меня принять? — тихо спросила Анита.

— Полагаю, она будет рада тебе не больше, чем тетушка Элизабет или леди де Вер мне и Дафни, — ответила Сара, — но я рассчитываю, что они нас все же примут. Вы, конечно, понимаете, что это наш единственный шанс, а что касается меня — последний.

Заметив, что Анита не поняла ее, Сара объяснила:

— Наш шанс найти себе мужей! Вы, разумеется, отдаете себе отчет в том, что при нынешнем образе жизни мы останемся старыми девами.

Ее голос прозвенел в классной комнате, и Дафни и Анита поняли, что Сара сказала чистую правду.

В деревушке Фенчерч, в которой они жили, не было молодых людей их возраста. После смерти отца немногочисленные окрестные семейства и вовсе забыли о сестрах.

Сара слишком хорошо понимала, что никто не станет приглашать в гости трех девушек, даже таких привлекательных, как они, без сопровождающего их мужчины.

Сквайр, сэр Роберт Бенсон, самый влиятельный землевладелец в округе, и его жена часто приглашали их на обед и ужин, но сэру Роберту было за шестьдесят. Его сын, уже женатый, служил в полку в Индии, а дочь удалилась в монастырь.

Больше всего в округе говорили о доме графа Спирмонтского, но он и его жена принадлежали к высшему обществу, собиравшемуся вокруг принца и принцессы Уэльских в усадьбе Мальборо, и открыто заявляли, что «никогда не приглашают местных».

А потому соседям приходилось довольствоваться слухами, что разносила прислуга, и лицезрением прекрасных женщин и статных мужчин, изредка проезжавших по деревне верхом или в щегольских экипажах.

Сара была права.

При таком образе жизни у них не было возможности встретить подходящих холостяков, а что касалось Сары, то здесь положение становилось и вовсе отчаянным.

Она была так хороша — не удивительно, что она жаждала более широкого круга ценителей, чем мать, сестры, сквайр и его жена.

— Сейчас нам нужно решить, — продолжала Сара, — какие траты мы можем себе позволить на платья. Это абсолютно необходимо, а то мы будем выглядеть так, словно только что сошли с Ноева ковчега.

— Платья! — почти в экстазе воскликнула Дафни.

— Думаю, мне в Харрогите не потребуется ничего модного, — сказала Анита. — Насколько я помню папины рассказы, двоюродная бабушка Матильда посвятила себя делам милосердия, поэтому я вряд ли встречу подходящего мужа, разве что из монашеского ордена!

Сара засмеялась. Анита так смешно говорила: им всем это очень нравилось.

— Не волнуйся, дорогая, — сказала она. — Если мне удастся выйти замуж за знатного или просто богатого человека, и ты, и Дафни будете гостить у меня, а я прочешу Лондон и все его окрестности — или где я там буду жить — в поисках подходящих холостяков.