Люциус Адлер. Тайна золотого кристалла
Шрифт:
Первый меч со скрежетом прошёл по центру ящика над его шеей. Второй мать воткнула в прорези ящика над коленями Люциуса. Публика в зрительном зале сейчас наверняка затаила дыхание. Люди представляли, что Люциуса живьём насаживают на остриё.
Как-то раз он решил пошутить: тайком протащил с собой в ящик горшочек с красной краской и незаметно обмазал ею нависшие над ним мечи. Когда мама их вытащила, клинки были словно окровавленными. Несколько зрительниц упали в обморок, а Люциусу позже пришлось выслушать от мамы нотацию. Но потом она улыбнулась и назвала его
Самый длинный меч медленно прошёл вдоль ящика, за ним два последних лезвия мягко ударились сверху о доску на его груди. Люциус раздумывал, не издать ли пронзительные крики боли, но потом решил в этот раз всё-таки не своевольничать, добавляя представлению остроты.
В музыке нарастал драматизм, в то время как каменная плита с ящиком на цепях несколько раз повернулась по кругу, чтобы все видели, что её проткнули в нескольких местах. Раздалась барабанная дробь. Мать Люциуса один за другим вытащила мечи из ящика.
– Паренёк мёртв – его тело растерзано клинками! – воскликнула она. – Туги и их богиня торжествуют. Но не рано ли они обрадовались? Может, мальчику удалось убежать?
Люциус поспешно отодвинул доску и приготовился. Сейчас настанет эффектная развязка – трюк с исчезновением. Он выдохнул, стараясь стать как можно более плоским.
Стенки ящика с грохотом обрушились на каменную плиту. Мальчика окружила непроглядная темнота. Через четыре слоя досок, сложившихся над ним на шарнирах, ему почти ничего не было слышно. Однако шум из зрительного зала до него всё равно доносился. Публика аплодировала.
В следующую минуту доски снова поставили и закрепили. Крышка открылась, и сильные руки нырнули в ящик. Люциус вскочил. Мнимый туг швырнул его через сцену, и Люциус приземлился рядом с матерью на театральных подмостках. Зрители зааплодировали ещё громче, некоторые кричали «Браво!».
Люциус, расплывшись в улыбке, посмотрел на мать – та с гордостью улыбнулась ему в ответ.
– Ужасные туги, – Ирэн указала на работников театра и взяла за руку Люциуса, – и мой отважный сын, позволяющий матери протыкать его мечами!
Люди засмеялись и зааплодировали ещё громче. Люциус поклонился. Его сердце колотилось ещё сильнее, чем до выступления, а уши пылали. Ради этого он живёт! Ради волшебной и пьянящей сценической жизни!
Вдруг он почувствовал, как мать трижды сжала его руку. Мальчик насторожился. Это не было частью шоу. Этот знак был из другой жизни Ирэн Адлер – жизни авантюристки и воровки. И означал он опасность.
Не переставая широко улыбаться, Люциус посмотрел на мать. Она взглядом указала на заднюю часть зрительного зала, мягко, будто играючи вытащив его на середину сцены, к определённому месту, которое вообще-то было приготовлено для другого номера.
– Благодарю вас! – излишне восторженно воскликнула мама.
Люциус краем глаза заметил, как работники сцены отодвигают в сторону декорации. Ящик с каменной плитой снова воспарил к потолку. Но сейчас внимание мальчика было приковано к двум входам в зрительный зал. Пока он стоял на сцене, его глаза привыкли к свету, и теперь он мог
Там, у завешанных портьерами дверей, которые вели наружу, стояли несколько мужчин. Минимум по двое у каждого выхода. В толпе они не бросились бы в глаза, если бы не подозрительно одинаковые тёмные пальто.
– Спасибо! – крикнула мама зрителям, ещё раз низко поклонившись. – Воспользуемся запасным выходом, – шепнула она Люциусу, лёгким кивком указав на пол.
Люциус понял. Он быстро осмотрел театральные подмостки у себя под ногами, потом встал перед матерью, опустился на корточки и, сияя, развёл в стороны руки. Газетный репортёр в первом ряду, обрадовавшись удачной позе, защёлкал затвором фотоаппарата, стоящего рядом с ним на трёхногом штативе.
Люциус снова посмотрел на мужчин в пальто. Похоже, они о чём-то совещались. Мальчик не знал, кто они. Может, жандармы, французские полицейские. Или пособники кого-то из тех, кому Ирэн Адлер перешла дорогу в последние годы. Мама не рассказывала Люциусу, в каких делах она замешана, но он уже понял, что её преследуют и иногда ей приходится срочно скрываться. В таких случаях Люциус привык её слушаться, не задавая лишних вопросов. И сейчас всё должно пройти быстро, без сучка без задоринки. Но это не проблема: они были слаженной командой.
– Ещё раз большое спасибо, дамы и господа, достопочтенная публика, – сказала мама, когда аплодисменты начали стихать. – Сейчас для вас сыграет оркестр. Увидимся после антракта – вас ждёт ещё больше магии!
Дирижёр растерянно смотрел на них из оркестровой ямы. Вообще-то перед антрактом в программе стояли ещё два номера. Однако он быстро сообразил, взмахнул дирижёрской палочкой, и музыканты по его команде заиграли зажигательный марш.
Люциус поднял глаза на маму. Указательный палец его правой руки лёг на кнопку в полу. Ирэн подмигнула ему сверху, и у неё в руке словно по волшебству вдруг оказался серебряный шарик. Люциус кивнул. Ирэн кивнула. Люциус закрыл глаза.
Всё произошло практически одновременно. Раздался оглушительный хлопок – и сцену озарила такая яркая вспышка, что мальчик видел её даже сквозь сомкнутые веки. В нос ударил запах дыма. Но лишь на мгновение. А потом у них под ногами открылся люк, механизм которого Люциус привёл в действие нажатием кнопки, и они упали вниз. Кряхтя, они приземлились на подстилке из мешков с соломой под полом сцены. Люк над ними снова захлопнулся. Когда дым рассеялся, зрители, наверное, решили, что они с мамой растворились в воздухе.
«Ещё один классный трюк», – подумал Люциус. Ирэн Адлер была мастером эффектных исчезновений.
Мама вскочила и на бегу сбросила сценическое платье с блёстками. Люциус помчался за ней, скинув матросскую курточку. В театре такая одежда уместна, но на улицах Парижа она привлекла бы слишком много внимания.
– Кто эти люди? – спросил он маму, когда они добежали до своей личной раздевалки в подвале театра.
– Сейчас это не имеет значения, – ответила Ирэн. – Они не друзья, и нам нужно как можно быстрее отсюда исчезнуть.