Люди на краю пустыни

Кард Орсон Скотт

— И мне было чертовски стыдно, — сказал мистер Тиг.

У Скотти отвисла челюсть от изумления, и он прикрыл рот рукой.

— Простите, — сказал мистер Тиг, — но я вырос в семье, где слово «чертовски» считалось вполне подходящим для того, чтобы вставлять его там и сям.

— Я знаю слово и похуже этого, — заявил Скотти.

— Нет, не знаешь, — сказал Мик.

— А может, он знает, — возразил мистер Тиг, — почему бы и нет?

— Это слово означает то же самое, что и слово какать, — пояснил Скотти.

— Да оно же совсем безобидное, — сказал мистер Тиг. — Можешь даже не называть его, Скотти.

Я вполне мог бы употребить его в присутствии приличной компании.

Мик сел на землю подле ног мистера Тига и пристально посмотрел ему в глаза.

— Сестра Монк говорит, что на самом деле вы не убивали своих родителей.

— Да, она так говорит.

— Я тоже слышал, — подтвердил Скотти.

— Она права? — спросил Мик.

— Иногда мне очень хотелось их убить. Но после того, как нас разлучили, никто так и не сказал мне, где их можно найти. Думаю, что они попали в тюрьму. После того, как мне исполнилось восемнадцать и я уже мог уйти от своих так называемых приемных родителей, я просто горел желанием разыскать их и убить. Но катастрофа не позволила мне приступить к серьезным поискам. Ну вот, теперь вы понимаете, что я хотел, это сделать и не моя вина в том, что я этого не сделал. В общем, в своих помыслах я это давно сделал и поэтому считаю себя убийцей.

— Нет, сэр, — сказал Мик, — вы этого не сделали, а для того, чтобы стать убийцей, надо кого-нибудь убить.

— Может, оно и так, — согласился Тиг.

— Так, значит, вы пойдете с нами?

Мистер Тиг громко расхохотался. Он вытянул ноги и сжал ими тело мальчика. Таких длинных ног Мик еще не видел. Они были даже длиннее, чем ноги его покойного отца.

— Как вы думаете, мой папа уже стал скелетом? — спросил Мик.

Улыбка исчезла с лица мистера Тига.

— Возможно, — ответил он. — Хотя трудно сказать.

— Воины Христовы убили его, — сказал Мик.

— И маму, — добавил Скотти.

— Вот это сделали настоящие убийцы, — сказал Мик.

— Я знаю, — согласился мистер Тиг.

— Брат Дивер говорит, что они убили маму и папу из-за того, что мы верим в живого пророка и в то, что Бог-Отец и Иисус это не одно и то же.

— Да, я так и думал.

— А во что верили ваши мама и папа?

Мистер Тиг глубоко вздохнул. Обхватив колени руками, он положил на них подбородок. Его взгляд устремился в пространство, разделявшее Мика и Скотти. Он так долго молчал, что Скотти стал от нечего делать ломать собранные ими ветки, а Мик подумал, что мистер Тиг просто не хочет отвечать, а может быть, он даже рассердился.

— Не ломай хворост, Скотти, — сказал Мик, — если ты весь его переломаешь, то у нас ничего не останется на растопку.

Скотти перестал ломать ветки. Он не стал кривляться и показывать язык, как обязательно сделал бы раньше. Теперь все было по-другому.

— Мои родители верили в то, что им все сойдет с рук, — сказал мистер Тиг.

— Что сойдет с рук? — спросил Скотти.

— Просто сойдет с рук.

— И поэтому вы их хотели убить? — спросил Мик. Мистер Тиг покачал головой.

— Но ведь в этом нет никакого смысла, — сказал Мик. Мистер Тиг улыбнулся.

— Наверное, нет, — протянув свою длинную руку к Мику, он пальцем приподнял его подбородок.

Вообще-то Мик не любил, когда взрослые к нему прикасались, ему, например, не нравилось, когда они хватали его за руку, как будто он был какой-то марионеткой. Но на этот раз он не почувствовал отвращения, и в значительной степени потому, что мистер Тиг повел

себя совсем не так, как ожидал Мик. Он не стал принуждать Мика к каким-то действиям и не стал на него орать.

— Ты ведь любишь своего младшего брата, правда? Мик пожал плечами.

Скотти посмотрел на него.

— Конечно, — сказал Мик.

— Когда ты на меня не сердишься, — уточнил Скотти.

— Теперь я никогда не буду на тебя сердиться.

— Да, — согласился Скотти, как будто только сейчас это понял.

— У меня тоже был младший брат, — сказал мистер Тиг.

— Вы его любили? — спросил Мик.

— Да, — ответил мистер Тиг.

— Где он сейчас?

— Думаю, что он умер, — ответил мистер Тиг.

— Неужели вы не знаете точно?

— Моих родителей посадили в тюрьму, а его, как и мою младшую сестру, положили в больницу для умалишенных. Меня и моего старшего брата отдали на попечение чужих людей. Никого из них я больше так и не увидел, но думаю, что мой младший брат, который сошел с ума, вряд ли долго протянул после катастрофы.

Мистер Тиг как-то очень быстро задышал и отвел глаза. Мик даже испугался, что Джейми и сам немного свихнулся.

— А как он сошел с ума? — спросил мальчик. Он хотел выяснить, уж не происходит ли то же самое с мистером Тигом.

— Он кричал? — спросил Скотти. — Ведь сумасшедшие всегда кричат.

— Иногда он кричал. Но чаще всего он просто сидел и смотрел куда-то в сторону. Он никогда не смотрел людям в глаза. Как будто их для него просто не существовало. Как будто он стер их всех из своей памяти. Но на меня он смотрел.

— А почему?

— Потому что я приносил ему поесть.

— Разве это делали вы, а не ваша мама?

Мистер Тиг покачал головой.

— Когда это случилось, мне было пять лет. Столько же, сколько и тебе, Скотти. А моему младшему брату было три года.

— Мне пять с половиной, — поправил его Скотти.

— А моей младшей сестре было всего два года.

— Она тоже была сумасшедшая? — спросил Мик.

— Тогда еще нет. Но она была больна. И мой младший брат тоже. Они оба все время болели. С того дня, как родились. Мой брат заболел пневмонией и постоянно плакал. У семьи было слишком много долгов. Моя младшая сестра тоже постоянно кричала. Я все время слышал, как мама и папа ругались из-за денег и из-за того, что у них чертовски много детей. Они дрались и орали друг на друга. Мама кричала, что ей уже невмоготу и что она не выдержит, если мы, дети, не заткнемся хотя бы на пару часов. Она кричала, требуя, чтобы ей дали всего пару часов тишины и что, если она их не получит, то наложит на себя руки. «Вот увидите, — говорила она, — если вы не заткнетесь, я перережу себе вены и умру». И я молчал, я не раскрывал рта. Старшие дети находились в школе, но мой младший брат был болен, он плохо себя чувствовал и продолжал кричать и хныкать. И чем больше она орала, тем больше он хныкал, а потом проснулась и моя сестра, которая стала реветь еще громче, чем брат. Они орали не переставая, но мама кричала еще громче. Ее лицо стало ужасным, она схватила сестру, и я подумал, что сейчас она швырнет ее на пол, но она этого не сделала. Она просто взяла ее и, схватив брата за руку, потащила их наверх, в деревянный чулан, дверь которого запиралась на замок. Она затащила их внутрь и заперла дверь. «Орите и скулите, делайте что хотите, но я не намерена вас больше слышать, понятно? Я не могу это больше выносить, я хочу хоть немного покоя».