Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима
Шрифт:
Сведения, сообщаемые великим историком, не оставляют сомнений в том, как внимательно относились древние к окружающей среде и как важны были связанные с этим проблемы, которые приходилось решать самим сенаторам. Проекты любых изменений и преобразований природы края обсуждались заинтересованными лицами, имевшими право и даже обязанность представлять свои аргументы. Прежде чем предпринять на государственный счет какие-либо общественные работы, сенат взвешивал возможные выгоды и убытки от них. Не всегда так было: в более поздние времена император сам принимал решения, не спрашивая мнения специалистов и тех, кого эти решения затрагивали. Зачастую это могли быть минутные прихоти властителя, подлежавшие беспрекословному исполнению. Нередко в таких случаях и силы, и деньги, вложенные в грандиозные затеи императора, растрачивались впустую.
Так было, например, при строительстве нового дворца Нерона после страшного пожара в Риме в 64 г. Дворец, по замыслу императора, должен был удивлять не столько драгоценной отделкой, «сколько лугами, прудами, разбросанными, словно в сельском уединении, тут лесами, там пустошами, с которых открывались далекие виды, что было выполнено под наблюдением и по планам Севера и Целера, наделенных изобретательностью и смелостью в попытках посредством искусства добиться того, в чем отказала природа… Так они пообещали ему соединить Авернское озеро с устьем Тибра судоходным каналом, проведя его по пустынному побережью и через встречные горы. Но, кроме Помптинских болот, там не было влажных мест, которые могли бы дать ему воду, ибо все остальное представляло собой отвесные кручи или сплошные пески; и даже если бы им удалось пробиться сквозь них, это стоило бы непомерного и не оправданного действительной надобностью труда. Но страсть Нерона к неслыханному побудила его предпринять попытку прорыть ближайшие к Авернскому озеру горы; следы этих бесплодных усилий сохраняются и поныне» (Там же, XV, 42).
Но не только стихийные бедствия, которые предотвратить невозможно, а предупреждать их люди в те века еще почти не умели, вызывали громадные разрушения и людские потери. Случались и такие катастрофы, причиной которых были человеческие недостатки — неповоротливость, беспечность или — чаще — недобросовестность и страсть к наживе любой ценой. Подобные инциденты не раз происходили при проведении общественных работ, особенно при строительстве.
Одной из таких катастроф, сравнимых по своим разрушительным последствиям с тяжелой и кровопролитной войной, стало падение амфитеатра в Фиденах (в 10 км к северу от Рима) в 27 г. н. э., в правление Тиберия. Этот амфитеатр был построен неким вольноотпущенником Атилием для очень популярных тогда гладиаторских боев. О мотивах его действий Тацит говорит прямо: «…человек, затеявший это дело не от избытка средств и не для того, чтобы снискать благосклонность сограждан, а ради грязной наживы». Стараясь, чтобы строительство обошлось ему как можно дешевле, Атилий «заложил фундамент его в ненадежном грунте и возвел на нем недостаточно, прочное сколоченное деревянное сооружение». Последствия этой аферы оказались трагическими: толпы людей, долго не имевших излюбленного развлечения, переполнили амфитеатр. «Это усугубило тяжесть разразившейся тут катастрофы, так как набитое несметной толпой огромное здание, перекосившись, стало рушиться внутрь или валиться наружу, увлекая вместе с собой или погребая под своими обломками несчетное множество людей, как увлеченных зрелищем, так и стоявших вокруг амфитеатра. И те, кого смерть настигла при обвале здания, благодаря выпавшему им жребию избавились от мучений; еще большее сострадание вызывали те изувеченные, кого жизнь не покинула сразу… При этом несчастье было изувечено и раздавлено насмерть пятьдесят тысяч человек…» (Там же, IV, 62–63).
Атилий был отправлен в изгнание. Римский сенат принял специальное постановление, «воспрещавшее устраивать гладиаторские бои тем, чье состояние оценивалось менее четырехсот тысяч сестерциев, равно как и возводить амфитеатр без предварительного обследования надежности грунта» (Там же, IV, 63). Примечательно, что в те горестные дни многие видные римские граждане проявили великодушие, солидарность и готовность прийти на помощь пострадавшим.
Небрежность или, как сказали бы сейчас, халатность привели к подобной же катастрофе и при императоре Клавдии, во время устроенных по его повелению «потешных» морских боев на Фуцинском озере. Никто, однако, не понес за это наказания, и хотя Агриппина обвинила актера Нарцисса, устроителя этой затеи, в алчности и злоупотреблениях, но и он не остался в долгу, заявляя во всеуслышанье о ее стремлении захватить власть. Сам Клавдий, по приказу которого были организованы эти игры на воде, по-видимому, не искал виновных, и, если бы Тацит в своих «Анналах» не упомянул о случившемся, оно было бы забыто.
Историки замечали и записывали такого рода происшествия, катастрофы, поскольку они были общеизвестны и ярко характеризовали и отношения, господствовавшие в римском обществе, и даже позицию императора. А вот о том, с какой опасной небрежностью строили доходные дома (так называемые инсулы — острова), стоявшие отдельно и сдававшиеся внаем городской бедноте, мог вспомнить только сатирик, не спускавший обществу никаких, даже мелких, недостатков и пороков:
…Как бы не рухнул дом; а мы населяем столицу Всю среди тонких подпор, которыми держит обвалы Домоправитель: прикрыв зияние трещин давнишних, Нам предлагают спокойно спать в нависших руинах.Ювенал. Сатиры, III, 193–196
Не лучше обстояло дело и в провинциях, где сам наместник, временно представлявший там римскую власть, не всегда вмешивался в местные дела, не контролировал проведения общественных работ, хотя они часто ложились тяжелым бременем на римскую казну. Иногда — что еще хуже — злоупотребления допускали и сами наместники, о чем свидетельствовали время от времени громкие судебные процессы о лихоимстве должностных лиц. Достаточно вспомнить хорошо известное дело Верреса, наместника Сицилии. Мало что изменилось в этом отношении и в эпоху Римской империи, когда число провинций значительно возросло. О том, с какими трудностями сталкивался наместник, действительно интересовавшийся нуждами и потребностями жителей вверенной ему провинции, позволяет судить такой ценный документ, как уже неоднократно цитировавшаяся нами переписка Плиния Младшего с императором Траяном.
Озабоченный жалобами и просьбами, с которыми обращались к нему горожане Вифинии, наместник, как явствует из его писем, не мог в одиночку разрешить все проблемы и вынужден был запрашивать мнение императора. При этом Плинию приходилось учитывать не только потребности местных жителей, но и общую финансовую ситуацию государства. Дела, с которыми Плинию было трудно справиться самому, говорят о том, как легкомысленно, без серьезного обдумывания принимались решения о проведении строительных работ. Более того, приводимые писателем факты заставляют подозревать, что причиной подобного легкомыслия и небрежности зачастую бывала прямая недобросовестность, а то и корыстные расчеты или городских властей, или архитекторов, или строительных подрядчиков, ведавших всеми работами.
Так, в Вифинии Плиний Младший застал начатое, но вскоре заброшенное строительство театра и гимнасия в Никее, акведука в Никомедии, терм в Клавдиополе. Наместник докладывает императору о положении дел с никомедийским водопроводом, на который еще до его прибытия в провинцию горожане израсходовали огромную сумму — более 3300 тыс. сестерциев. Между тем «он до сих пор не закончен, заброшен и даже разрушен». Было начато строительство другого водопровода, «истрачено уже 200 тысяч, но и он оставлен, и теперь требуются новые расходы, чтобы люди, потратившие зря столько денег, имели, наконец, воду».
Плиний ознакомился с состоянием работ и с местностью, убедился, что существует источник, откуда можно провести в город воду «с помощью арок, чтобы она доходила в городе не только до ровных и низких мест», и что оставшуюся от первой стройки часть арок еще можно использовать. Но нужна и помощь из Рима: наместник просит императора прислать ему хорошего «аквилекса» — водоискателя, специалиста по проблемам водоснабжения, а также архитектора, «чтобы опять не вышло того, что уже случилось». Плиний Младший явно не питал уже доверия к местным подрядчикам, руководителям работ. Угадывая его настроение, Траян рекомендует начать расследование, «по чьей вине никомедийцы потеряли до сих пор столько денег» (Письма Плиния Младшего, X, 37, 38).
Подобным же образом было предпринято, но не завершено строительство театра в Никее, поглотившее, по предварительным оценкам наместника, более 10 млн. сестерциев. Результаты же были таковы, что возведенное более чем наполовину здание оседало, в нем зияли огромные трещины, «потому ли, что почва здесь сырая и мягкая, потому ли, что самый камень слаб и крошится». Плиний делится с императором своими сомнениями о дальнейшей судьбе этой незавершенной стройки: продолжать ли ее или оставить, или даже поскорее разрушить рассыпающееся и притом дорогостоящее сооружение. Почти так же обстояло дело и с восстановлением в Никее уничтоженного пожаром гимнасия. Жители города решили возвести на его месте новый, еще больше прежнего. «Они уже истратили некоторую сумму, и боюсь, что без толку: в здании нет стройности и единства. Кроме того, архитектор, конечно, соперник того, кто начинал постройку, утверждает, что стены, хотя толщиной и в двадцать два фута, не смогут выдержать тяжести, которая на них ляжет, потому что внутри они набиты щебенкой и не обложены кирпичом». Не лучше велись общественные работы и в Клавдиополе, где горожане «не столько строят, сколько выкапывают огромную баню» в совершенно неподходящем и не предназначенном для этого природой месте. И здесь также, предполагая недобросовестность местных подрядчиков и архитекторов, наместник просит прислать ему опытных специалистов из столицы. Траян, как всегда, отказывает: «Не может быть, чтобы тебе не хватало архитекторов. В каждой провинции есть и опытные, и талантливые люди: не думай, что их ближе прислать тебе из Рима, когда даже к нам они обычно приезжают из Греции» (Там же, X, 39, 40).