Люди огня
Шрифт:
Я склонил голову,
— Да, Господи. Что я должен делать?
— Пойдем, у нас много работы.
Я подчинился.
Луис, до этого момента стоявший рядом и во все глаза глядевший на Господа, сделал шаг вслед за мной.
— Кто этот человек? — резко спросил Господь.
— Это Луис…
— …Сугимори Эйдзи, — с поклоном закончил японец.
Господь вопросительно посмотрел на меня.
— Он спас меня во время землетрясения.
Эммануил перевел взгляд на Эйдзи.
— Благодарю вас, господин Сугимори. Буду рад видеть вас в моей резиденции.
Японец низко поклонился.
ГЛАВА 2
Мы занимались ликвидацией последствий землетрясения, и ни на что другое не оставалось
Марк был живехонек и трудился вместе с нами. По его словам, он спас из-под завала хозяина какого-то веселого заведения. То ли Такаги, то ли Тагаи. И тот обещал по гроб жизни поить его бесплатно. Марку это было не очень нужно, но все равно приятно. Все экономия…
Эммануил показал себя заботливым государем, не видящим разницы между старыми и новыми подданными Он вбухал в восстановление Токио ничуть не меньше денег, чем пару недель назад в войну с Японией. Ходили упорные слухи о воскрешении им нескольких мертвецов извлеченных из-под завалов. Не знаю. Не видел. Давненько он никого не воскрешал.
Дело кончилось тем, что император признал Господа одним из ками первой категории высшего ранга [49] . Эммануил был в некотором недоумении относительно того, как к этому относиться.
49
Ками — японские божества различного уровня, в том числе духи природы, духи мест, духи предков и обожествленные исторические личности. Император, как потомок главной богини Аматэрасу, имел право присваивать ками ранг и категорию словно своим придворным.
— Император очень тонко поступил, — успокоил его Варфоломей. — Он не присвоил вам ранг, как другим ками, боясь вас обидеть, а признал его уже существующим.
— Но я не один из ками!
— Здесь все очень запутано, Господи. Некоторые местные философы считают Аматэрасу проявлением космического будды Вайрочаны, а остальных ками проявлением будд и бодхисатв. Или наоборот, бодхисатв — проявлением ками, а христианских святых — проявлением бодхисатв. Местное население рождается по-синтоистски, венчается по-католически и умирает по-буддистски. Недавно в одном из дворцовых покоев я обнаружил прелюбопытную вещицу: христианский крест с буддой Амидой вместо Христа. Так что я ничуть не удивлюсь, если услышу, что Христос — тоже один из ками. А то, что будда Вайрочана и Бог-Творец — одно и то же, так это просто самоочевидно.
Господь улыбнулся.
— Очень разумный подход. Везде бы так!
Он отпил глоток чая и откинулся на спинку дивана. Было жарко, и Господь был одет по-европейски: в джинсы и белую рубашку, распахнутую на груди. Почти как в первый день нашего знакомства. Мы, то есть Варфоломей, Марк и я, стояли перед ним. Обстановка кабинета представляла собой компромисс между европейской модой и местными традициями: стол, стулья и диван соседствовали с раздвижными дверями на террасу — сёдзи, но не бумажными, а из матового стекла. На сёдзи падала чёткая тень дерева.
— Император издал указ о строительстве вам отдельного храма, — продолжил Варфоломей.
— А надо ли отдельный? Есть христианские.
— По-моему, не помешает. Храмовый комплекс. Только пусть будет больше, чем в Исэ. Мы должны продемонстрировать, что ваш статус выше, чем у Аматэрасу.
Господь кивнул.
— Ладно, пусть строят. Буддисты признают меня Майтрейей?
— Работаем.
Сегодня утром за нами прислали и приказали явиться к Господу. Прошло уже полчаса, а мы так и не поняли зачем. Если Эммануилу надо было проконсультироваться с Варфоломеем по поводу особенностей японского мистицизма, при чем тут мы? В самом начале разговора он сказал, что доволен нашей работой, но так и не предложил сесть. Впрочем, демократизм Господа уже давно неумолимо утекал в неизвестном направлении. Так что ничего удивительного. Просто новая особенность этикета, введённая явочным порядком. В конце концов, кто мы такие, чтобы сидеть в присутствии Господа?
— Кстати, Пьетрос, что тебе известно о твоем новом знакомом? — внезапно спросил он.
— О Луисе?
— Да.
— Иезуит, одновременно самурай, хотя это и странно.
— Ничего странного. Иезуиты здесь — очень самурайский орден. Как вы познакомились?
Я скрепя сердце рассказал о бильярде и моем проигрыше.
— Да, я ожидал чего-то подобного, — задумчиво проговорил Эммануил. — Последи за ним.
— Господи, но…
— Ты еще скажи, что ты не шпион! Радость моя, у тебя извращенные этические представления. Кстати, отчасти это касается вас всех. Существуют общественные интересы, перед которыми твоя дешевая спесь — ничто. Благородство не в том, чтобы не быть шпионом, а в служении господину, государю, Богу. Неважно как, хоть наемным убийцей. Между прочим, иногда самурайская этика весьма разумна. Нет ничего постыдного в том, чтобы обмануть врага. Постыдна только трусость и измена долгу. — Он помолчал. — Твой японец кажется мне подозрительным. И у меня есть к этому основания. Не только ваша дурацкая ставка. Считай, что ты свободен от клятвы, но ему этого не показывай. Просто понаблюдай. Пока ни о чем более не прошу.
— Хорошо, Господи.
— Вот так! — Он вздохнул. — Ну и последнее. Варфоломей, сегодня ночью ты сделаешь сэппуку.
Варфоломей побледнел и поклонился.
— Часа в два, — уточнил Эммануил. — В саду перед приемной залой. Это тебя не обидит? Я понимаю, что по твоему статусу надо бы во дворце.
— Нет. Все в порядке, — тихо сказал Варфоломей.
— Будут только свои и несколько японцев по моему выбору, в том числе представитель императора. Если ты хочешь видеть кого-то еще — ничего не имею против.
— Спасибо, Господи.
— Назови своего кайсяку [50] .
Варфоломей посмотрел на Марка. Марк побледнел.
— Я так и думал, — заключил Эммануил.
— Но!.. — воскликнул Марк.
— Не зря же я тебя учил, — вздохнул Варфоломей.
— Все. Варфоломей, можешь идти. Готовься. Пьетрос, Марк, останьтесь.
Мы едва дождались ухода Варфоломея и одновременно, не сговариваясь, пали перед Господом на колени. Но он не дал нам сказать ни слова.
— Я вас затем и оставил, что знал: все равно прибежите за него просить. Бесполезно. Он получил то, чего хотел.
50
Кайсяку — помощник при сэппуку, который отрубал голову совершающему ритуальное самоубийство самураю и тем прекращал его мучения. Как правило, на роль кайсяку выбирали друга или любимого ученика.
— Но, Господи! — воскликнул я. — Это же не по-христиански! Самоубийство — смертный грех!
— Греховность самоубийства, Пьетрос, заключается в нарушении воли Господа. Человек уходит из жизни не по Божьей воле, а по своей. Если же самоубийство совершается в соответствии с волей Бога, в этом нет никакого греха. В разъяснении ордена иезуитов от 1587 года греховным не считается даже сэппуку, совершенное по приказу господина, поскольку господин есть представитель Бога. Всё равно что государь. Тем более совершенно не противоречит христианству сэппуку по приговору сёгуна или даймё [51] . А в приложении 1614 года поясняется, что даже сэппуку вслед за господином, совершенное после его смерти, не греховно, если сделано с разрешения господина.
51
Сёгун — военный правитель Японии. Даймё — владетельные князья в феодальной Японии.