Люди с оружием. Рассказы
Шрифт:
У Саши от радости перехватило дыхание.
— Служу Советскому Союзу! — прерывистым, но звонким голосом ответил он.
Тут же, перед строем, офицер вручил гвардии юнге Савину гвардейскую ленту и погончики.
Через несколько дней вернулся с маневренной базы торпедный катер лейтенанта Загребного. Весь в шрамах, с разбитой рубкой, с пробоиной в борту, катер шел, сильно накренившись, но моторы его, как всегда, гудели ровно и сильно. Саша бросился к причалу. Первым вышел на берег командир. Прихрамывая, он опирался на плечо боцмана. За ним вынесли тело убитого в бою моториста украинца Ивана Дробного. Наконец появился
Почти месяц лежал в госпитале Ахметов. Его часто навещал Саша. За это время они о многом переговорили. Саша рассказал, как он подделал отметку в дневнике, как честно доложил об этом командиру после разговора со старшиной.
— Молодец, — сказал Абдулла.
Саша, счастливый и гордый, восхищенно смотрел на бледное лицо своего старшины.
Ахметов спросил о ходе ремонта катера.
— Скоро будет готов. Отремонтировали, как новенький стал. Гвардии лейтенант разрешил мне участвовать в ремонте вместо старшего матроса Дробного.
— Да, погиб Ваня. Вместе с ним воевали с первого дня войны. Герой! Моторы знал как свои пять пальцев. Нет друга… — Старшина тяжело задышал и смял руками одеяло.
— Ему орден посмертно дали, — сказал Саша.
Абдулла переспросил:
— Орден? — Ахметов помолчал и тихо, торжественно заговорил: — Бессмертие — вот награда тому, кто умирает смертью храбрых за Родину! У подвига нет старости, у подвига не бывает смерти. Жив Иван Дробный!.. Ты, Саша, должен заменить его. Будь достойным светлой памяти настоящего батыра.
Саша поднялся с табуретки и, вытянувшись, по-морскому коротко ответил:
— Есть!
Вскоре катер вступил в строй. Вернулся на корабль и Абдулла. Саша был назначен мотористом вместо Ивана Дробного в подчинение старшины Ахметова и уже участвовал в двух боевых операциях. Старшина одобрительно поглядывал на молодого моториста. Он с радостью отмечал, что у юнги была настоящая морская хватка — упрямая, твердая. Он, как равный, делил с экипажем все трудности матросской жизни, не жаловался на усталость.
5
Однажды рано утром звено торпедных катеров срочно вышло в море на боевое задание. Нужно было прорваться к вражескому берегу и атаковать фашистский конвой. Море штормило. Маленькие легкие катера бросало на волнах. Саша нес вахту у левого мотора. Тесный отсек был наполнен приторными испарениями бензина и гулом моторов. У Савина от непрерывных толчков, шума и духоты кружилась голова. В отсек спустился старшина и заметил бледность юнги.
— Иди, Саша, на верхнюю палубу, глотни свежего воздуха! — крикнул ему Абдулла.
— Я ничего. Я могу продолжать вахту, — ответил юнга, поборов усилием воли подступившую слабость.
— Гвардии юнга Савин, идите на палубу, — приказал старшина, и Саша нехотя полез наверх. Высунувшись из люка, Савин услышал, как боцман докладывал командиру, что на горизонте обнаружен конвой из семи вражеских кораблей. «Наконец-то, — подумал Саша, — будет фашистам баня!» — и вернулся в отсек.
Старшина прибавил обороты до самого полного. «Торпедная атака!» — с радостью отметил Саша. Моторы заревели натруженным басом. Вскоре Саша почувствовал, как вздрогнул катер и повалился влево. «Торпеды пошли», — угадал он и насторожился. Послышались два взрыва. В люк заглянул боцман и показал два пальца. Это означало, что еще два фашистских пирата нашли свою могилу на дне моря.
Звено выходило из атаки, когда из низких, хмурых облаков вывалилось пять фашистских самолетов. Командир катера дал аварийный ход и крикнул в моторный отсек:
— Теперь моторы решают дело. Заглохнет хоть один мотор — погибнем!
Саша внимательно осмотрелся вокруг. Старшина Ахметов стал рядом с юнгой и впился глазами в щиток приборов. В эту минуту над головой прогнулась палуба, засветились рваные отверстия. В отсек полетели осколки. Самолеты набросились на катер! Ахметов схватился за рычаги аварийного выключения. От гудящих моторов пахнуло сухим жаром. Стрелка тахометра напряженно дрожала на красном предельном делении. Саша не отрывал от нее глаз. Надо было выдержать, во что бы то ни стало выдержать предельные обороты. Снова пулеметная очередь прошила палубу. Из поврежденной бензоцистерны в пулевые отверстия струями ударил бензин, растекаясь по палубе, попадая в отсек. Молча показав Саше на рычаг, за которым он стоял, Абдулла Ахметов бросился заделывать течь. Вдруг юнга почувствовал острый запах гари и осмотрелся. Из пробитого коллектора вырывались яркие языки пламени. Пожар! Левый мотор начал захлебываться, сбавлять обороты.
«Если я не закрою пробоины коллектора, то пламя вызовет взрыв бензина», — мгновенно сообразил юнга. Он бросил торопливый взгляд вокруг и ничего не нашел. Секунды решали судьбу катера, жизнь всего экипажа. Не мешкая, он схватил ватную куртку и накинул ее на коллектор. Но выхлопное пламя, с силой вырываясь из отверстий, отбросило ее в сторону. Юнга снова схватил куртку и, не раздумывая, прижал ее к огненному коллектору своей грудью.
Острая боль обожгла тело, сжалось сердце. Но Саша еще сильнее прижался к коллектору, обхватив руками раскаленный металл. Он ни о чем не думал, а знал лишь одно: катер ведет бой, моторы должны работать.
Юнга медленно терял сознание, но руки его и тело все крепче и крепче прижимались к коллектору, не давая распространяться пламени.
Когда Абдулла заделал пробоины в цистерне и спустился в машинное отделение, он увидел Сашу Савина без сознания сползающим на палубу. Ахметов остановил левый мотор, бережно подхватил Сашу на руки и вынес наверх. На секунду юнга пришел в сознание и тихо спросил:
— Живы?.. Катер…
Ахметов сказал:
— Отбились. Идем в базу — все в порядке. Саша! Друг! Ты настоящий гвардеец! — и старшина обнял юного друга.
У Александра Савина радостно блеснули глаза.
— Хорошо… Спасибо… — сам не понимая этих слов, тихо выговорил он.
Золотой шафран
С горного перевала виднелось море. Отсюда, издалека, оно казалось ровным и гладким, как синий бархат.
Иван Правдин — кок первой роты батальона морской пехоты, оборонявшего перевал, — облокотившись на козырек походной кухни, задумчиво смотрел вдаль. Кок — специальность на флоте уважаемая. Любители плотно поесть особенно почтительны с коками. Но заглазно, а иногда открыто, над коками любят подшучивать. Если на корабле Правдин этого как-то не замечал, то здесь, в морской пехоте, он стал объектом постоянных шуток и каламбуров. «Наш тыл», — называли его моряки.