Люди шторма
Шрифт:
– Проблемы, майор? – нехотя промолвил Омар.
– Несколько секунд на палубе «Астрахани» отмечалась странная суматоха. И вроде хлопки выстрелов слышались. Затем все прекратилось. Что там у вас происходит? И куда подевались посты? – спросил Хлебоказов.
– Да ничего не происходит, – ответил подполковник. – Небольшую разминку для бойцов устроил. А вы занимайтесь своим делом и не встревайте. Если будете нас дергать по мелочам, то мое терпение может, наконец, лопнуть. И тогда вам мало не покажется. Обещаю, что никто не посмотрит на ваши заслуги перед нашей республикой, а в первую очередь вспомнят ваше прошлое и то, что вы русский.
Сахатов точно знал, как можно надавить на дотошного майора. И действительно, Хлебоказов замолк, завершив сеанс связи.
Тем временем события на палубе развивались стремительно. Саблину и его напарникам не пришлось выманивать спецназовцев МГБ с нижней палубы. Те хорошо слышали автоматные выстрелы и
Спецназовцы так же осторожно побрели дальше, пытаясь отыскать источник угрозы. Они разделились на две группы, которые пошли вокруг надпалубного помещения каждая со своей стороны. Едва двойка спецназовцев скрылась с правой стороны, там началась адская стрельба. Зиганиди и Сабурова встретили противника шквальным огнем. Они понимали свое превосходство и даже не пытались создать видимость маскировки. Двое вражеских спецназовцев, попав под обстрел, рванули назад. Но увернуться от тучи летящих пуль им не удалось. Несколько из них попали и в одного, и во второго. Ранения оказались не смертельными. Бойцы рухнули на палубу и начали отстреливаться. Коля и Катя были вынуждены отпрыгнуть в разные стороны, залечь на палубе и продолжить обстрел уже в другой диспозиции. По сути, спецназовцы МГБ оказались под перекрестным огнем. Русские не прекращали стрельбу. Но и местные бойцы сдаваться не хотели. Они были уверены, что отказ от сопротивления неминуемо означал смерть.
– Ты на ноги можешь подняться? – спросил один у другого.
– Вроде могу, – ответил тот.
– Я сейчас брошу световую гранату. Как только она сработает, мы поднимемся и замочим этих двоих, – сказал он, выдернул чеку и швырнул гранату в сторону пары русских морских спецназовцев.
Оба местных уткнулись лицами в палубу и отсчитали количество секунд, необходимое для срабатывания гранаты. Яркая вспышка озарила палубу. Спецназовцы МГБ, истекая кровью, встали на ноги и принялись поливать свинцовым дождем место раположения русских. Правда, Зиганиди и Сабурова так и не были ослеплены вспышкой, так как по звуку определили тип гранаты и еще до ее срабатывания предприняли соответствующие меры. Они не только спрятали свои лица от вспышки, но и успели отползти на несколько метров назад. Поэтому, когда оба противника поднялись, чтобы осуществить свой замысел, русские были готовы отразить контратаку. Местные вслепую стреляли по недавним точкам расположения русских. Они настолько вошли в раж, что даже не заметили, что тех там попросту нет. Николай и Екатерина возобновили стрельбу совсем с другого места. На сей раз стрельба велась прицельно. Автоматные очереди скосили вражеских спецназовцев. Они упали, словно снопы от порывов сильного ветра. Теперь ранения оказались смертельными.
Параллельно с тем, как Зиганиди и Сабурова лицом к лицу столкнулись с врагом, их боевой товарищ Виталий Саблин в одиночку боролся с тремя вражескими спецназовцами. В отличие от напарников Виталий не стал встречать противника шквальным огнем. Он позволил вражеской группе пройти вперед вдоль рубки. За их движением русский наблюдал сверху. Он залег в импровизированной засаде на крыше рубки, выжидая подходящего для нападения момента. Когда мимо прошел третий участник группы, Боцман сделал резкое движение, набросил на шею противника петлю, быстро затянул и на несколько секунд приподнял спецназовца над палубой. Затем осторожно, без лишнего шума опустил его и снова неподвижно залег на крыше. Как раз в это время с противоположной стороны началась перестрелка. Двое спецназовцев МГБ мгновенно отреагировали на выстрелы, собираясь броситься на помощь своим товарищам. Однако замерли, увидев труп напарника, сообразив, где находится противник, и стали стрелять по крыше рубки. Боцман быстро откатился к середине рубки. Там он привстал и побежал в тыльную часть крыши, а затем прыгнул на палубу и спрятался за пустыми ящиками, приставленными в несколько ярусов друг к другу.
Виталий понимал, что это ненадежное укрытие. Поэтому решил действовать стремительно. Топот ботинок двух спецназовцев местного МГБ приближался. Русский мысленно представил, где они находятся, и со всей силы с разворота ударил ногой в выстроенные ящики. Те от удара частично разлетелись по сторонам, а частично обрушились на бежавшего противника. Спецназовцы были вынуждены прикрывать головы руками, чтобы не пораниться об острые углы падавшей на них тары. Саблин выпустил несколько очередей по врагу. Один был убит сразу и грохнулся на ребро сломавшегося от удара ящика. Второму повезло больше. Неким чудом он ушел от пуль, убрал руки от лица и выставил перед собой автомат. Палец надавил на спусковой крючок. Последовала ответная очередь по русскому. Боцман торопливо отбежал в сторону и «щучкой» прыгнул на палубу возле фальшборта. И уже оттуда возобновил стрельбу по оставшемуся в живых спецназовцу. Тот отстреливался и медленно пятился. В одно из последующих мгновений оба автомата замолкли. Боцман вдруг осознал, что запас патронов у него иссяк. То же произошло и у противника. Сбоку за высоким контейнером как раз сработала световая граната, после чего выстрелы там лишь усилились. Надеяться на то, что Коля и Катя смогут сию же минуту прийти на помощь, не стоило. Схватив кусок разломанного ящика, Виталий понесся на спецназовца. Тот все еще пытался отыскать магазин. И в этот момент получил удар дощатой крышкой. Не давая спецназовцу опомниться, Боцман обрушился на противника с кулаками. Завязалась драка. Изловчившись, Саблин оттолкнул от себя противника и метнул в него нож, который выхватил из-за пояса. То, что произошло дальше, оказалось тройным совпадением. Едва нож вонзился в грудь вражеского бойца, тот был вдобавок обстрелян сразу с двух сторон. Виталий прислонился к стенке рубки, полагая, что Николай и Екатерина пришли на помощь. Но оказалось, что дело обстояло не так. С тыла и впрямь стрельбу вели Зиганиди и Сабурова. А вот с противоположной стороны спецназовца МГБ подстрелил Равиль, который все-таки вырвался из рубки, чтобы помочь одному из освободителей.
Саблин сразу узнал старпома. Он выглядел точно так же, как на фотографиях. Вот только щеки немного запали. Напарники собрались вместе. Никто не был серьезно ранен. Только несколько царапин и ссадин. Боцман обратился к старпому:
– Господин Нигматуллин, вам лучше вернуться в рубку. Здесь все еще не так безопасно, как вы думаете.
– Ну, разрешите хоть немного поучаствовать. У меня за эти дни столько ненависти к этой швали накопилось, что мама не горюй, – стал упрашивать тот.
– Мы прекрасно понимаем ваши чувства. Но и вы поймите нас. Наша задача состоит в том, чтобы вернуть вас и весь экипаж «Астрахани» домой живыми и здоровыми. Нужды в том, чтобы вы участвовали в операции вместе с нами, нет. Так что возвращайтесь в рубку, – настоял на своем Саблин. Нигматуллин был вынужден подчиниться. Он передал бойцам автомат и вернулся назад.
Новая перестрелка на «Астрахани» не могла остаться незамеченной на катере сопровождения. Тем более что майор Хлебоказов продолжал пристально следить за судном. Его не устраивал недавний ответ подполковника Сахатова. Ему казалось, что начальник чего-то недоговаривал и стремился умышленно притупить внимание группы сопровождения. Однако после стольких автоматных очередей и срабатывания световой гранаты даже дурак мог понять, что на «Астрахани» что-то неладно. И все же майор не спешил приступать к решительным действиям. Ему было мало увидеть и услышать. Ему хотелось получить приказ от вышестоящего начальства. Он снова попытался связаться с Омаром. На этот раз попытки оказались безрезультатными. Рация гэбиста не отзывалась. Тот просто-напросто отключил ее, не желая вызывать лишнего шума.
Хлебоказова терзали смутные сомнения насчет молчания подполковника. Некое беспокойство вызывало еще и приближение самоходной баржи с особым грузом. Баржа двигалась несколько странно. Скорость постоянно менялась. Курс тоже корректировался. Но это был лишь дополнительный тревожный момент. Заниматься поиском его объяснений майор не стал. Он решился связаться с вышестоящим командованием «через голову» Омара. Высокий чин, оценив ситуацию, отдал приказ – начать обстрел «Астрахани», а затем взять судно на абордаж. Неуемный командир группы сопровождения с нескрываемой радостью промолвил: «Есть!» и повторил приказ подчиненным.
Выпроводив Нигматуллина, русские морские спецназовцы заторопились закончить освобождение соотечественников. Они знали, что на нижней палубе в каждой из кают вместе с моряками находятся по одному человеку из числа охраны. Три каюты. Три охранника. Именно их нужно было как-то выманить наверх и нейтрализовать. В том, что каждый из них слышал выстрелы, сомнений не было ни у кого. Просто так никто из охранников не стал бы выходить из каюты, а уж тем более подниматься на верхнюю палубу. Русские опасались, что те возьмут моряков в заложники. Опасения эти возникли еще в момент составления детального плана операции. Поэтому заранее был продуман вариант вызова охранников наверх. Боцман заучил соответствующую фразу на местном языке. Его произношение, безусловно, было далеким от совершенства. Но этого совершенства от него и не требовалось. Ведь фраза из его уст звучала с таким же акцентом, как бы и из уст майора Хлебоказова. Майор не зря был назначен ответственным за обеспечение сопровождения на катере береговой охраны. Омар посоветовал.