Люди ветра
Шрифт:
Еда была смешанной, составленной из блюд обеих рас: рыба, тушеная в пискоиде и томате, пирог с говядиной и шуа, салат из листьев властергрейна, груши, кофе, сдобренный белым корнем. Дополнением послужила бутылка вытяжки из него. В конце еды Аринниан, уже ставший свидетелем некоторой легкости поведения Табиты, был шокирован, когда она закурила трубку. — Как насчет того, чтобы заглянуть в гнездо? — Предложила она. Мы могли бы разыскать Драуна. — Ее компаньон был начальником по охране. В Центауре она была его помощницей. Но положение чоса о рангах было одновременно и более сложным, и более гибким, чем у Техников.
— Что ж, хорошо, — ответил Аринниан.
Она наклонила голову:
— Правда согласен? Я бы подумала, что ты предпочитаешь итрианский гангут любому месту в этом городе. — Это был единственный публичный дом, предназначенный специально для орнитоидов, гостями которого они были нечасто.
Он нахмурился.
— Я не могу не чувствовать, что таверна — это не самое лучшее место.
Для них, — добавил он поспешно. — Я не гордец, пойми!
— Но все же ты не возражаешь, когда люди подражают итрианам. Ух-ух!
На двух крыльях не получается! — Она встала. — Давай заглянем в пивнушку Гнездо, выпьем с другом, если встретим его, почитаем стихи. А потом дансинг-клуб, идет?
Он кивнул, несмотря на ускорившийся пульс, довольный, что она была в радужном настроении. Никакая техника не могла позволить ему принять участие в итрианских воздушных танцах, но по полу можно передвигаться в объятиях другой птицы, и это было почти так же прекрасно. Но и такой момент навсегда потерян для него, так, может быть, Табита — ибо в эту сумбурную ночь она была Табитой, а не Хилл с Небес.
Он слушал болтовню об общении с девушками-птицами, весьма далекими от благоговейного созерцания. Для Аринниана и ему подобных их соратницы-женщины были товарищами, сестрами. Но Табита подчеркивала его и свою человечность.
Они на такси-кэбе отправились в Гнездо, который был самым высоким в городе зданием и имел гравитационную шахту, ибо многие прибывали сюда не на летательных аппаратах.
Таверна была защищена от дождя стеклянной крышей, сквозь которую на этой высоте звезды безбоязненно могли лить свой свет, не боясь искусственного пламени внизу. Моргана склонялась к западным землям, но все еще серебрила своим светом реку и залив.
На востоке громоздились грозовые тучи, и световые блики выхватывали их из темноты причудливыми пятнами. Инсектоиды призрачной дымкой покачивались над каждым столом.
Народу было немного, тут и там виднелись несколько неясных силуэтов, склоненных над стаканами с напитками, ходил слуга-робот позвякивая стальным покрытием.
— Скучища, — разочарованно сказала Табита. — Но мы сможем поднять настроение!
Они принялись пробираться между столиками, пока Аринниан не остановился и не воскликнул:
— Хой! Водан, экх-Хирр!
Его соратник по чосу, изумленный, поднял голову. Он выпивал в компании пухленькой особы, которая одарила вновь появившихся недовольным взглядом.
— Хорошего тебе полета, — приветствовал его Аринниан на планхе, последующая фраза была вполне подходящей для англика, хотя произнесена была на англике автоматически. — Не ожидал найти тебя здесь!
— Доброго приземления тебе, — ответил Водан. — Через несколько часов я должен быть на своем корабле. Мой транспорт отходит от базы на Хэлцнон-айленд. Я отправлюсь пораньше, чтобы не подвергаться риску в случае шторма. Неподалеку от дома мы попали в три дьявольских вихря подряд.
— Ты готов к битве, охотник, — сказала Табита со всей возможной вежливостью.
«Это верно, — подумал Аринниан. — Он жаждет битвы. Только. Если он не смог остаться с Айат до последней минуты, по крайней мере, я бы предположил, что он должен был совершать полет в свете луны, размышляя и созерцая. О, как бы там ни было, пирушки в кругу друзей». Он прервал себя.
Водан сделал знак своей спутнице.
— Кьенна, — сказал он. Его неофициальность была оскорблением. Она качнула крыльями, перья распрямились в печальном подтверждении.
Аринниан не мог придумать никакого извинения, давшего бы ему возможность избежать этой компании. Он и его девушка опустились на сиденья.
Когда подкатился робот, они заказали густое, крепкое нью-африканское пиво.
— Как дуют твои ветры? — Спросила Табита, попыхивая трубкой.
— Хорошо. Я желал бы этого и для тебя! — Ответ Водана был точен. Он повернулся к Аринниану, и если его энтузиазм был несколько нарочитым, то он искусно это скрывал. — Ты, без сомнения, знаешь, что я последние недели был на тренировочных маневрах.
— Да. Айат не раз говорила мне об этом.
— Это было очень интересно. Мой корабль требует умения. Позволь мне рассказать тебе о нем. Один из новых торпедоносцев, подобен земным прекрасно! Я горд, что смог увенчать его корпус тремя золотыми звездами!
«Айат» означает «Три звезды».
Водан продолжал свой рассказ.
Аринниан посмотрел на Табиту. Она и Кьенна встретились взглядами.
Перья последней передали гамму чувств. Даже он смог прочесть большую часть невысказанных фраз этого «языка».
«Да, моя милочка, рожденная, чтобы ходить, Кьенна — то, что она есть, и кто ты такая, чтобы бросать вот эти свои презрительные взгляды? Чем я еще могу быть, если я, выросшая из детеныша в девушку, поняла, что мой любовный период приходит, как только я подумаю о нем, поняла, что для меня во всей Вселенной нет места, где я буду иметь право на уважение? О, да, да, я слышала об этом раньше, не беспокойся — „специальное лечение“, „советы“, — так вот, слаботелая, к твоему сведению: чосы нечасто держат слабых, а я не собираюсь хныкать и просить о помощи. Кьенна пойдет своим путем, и этот путь будет лучшим, чем твой, которая, впрочем, не так уж от меня и отличается. Не правда ли, человек?»