Люди Волка
Шрифт:
Из-под одной из шкур подал голос ребенок Смеющейся Зари. Он плакал от голода. Острой болью отозвался этот плач в сердце Бегущего-в-Свете.
— Где же ты, Отец Солнце? — сурово спросил он, до боли сжав в кулаке рукоятку своего атлатла. А после он быстро, как чайка в оледенелое гнездо, нырнул за низкий подог чума — на свежий воздух. Ветряная Женщина налетела с затянутого тьмой северо-запада, ударив его в спину. Он прислонился к стене чума. Снежные кристаллы безмолвно блестели на толстом слое льда.
Снова раздались глухие звуки: это волчьи когти царапались в снегу.
Бегущий-в-Свете сделал круг, прячась за изгиб сугроба. Только бы Ветряная Женщина скрыла его запах от чутких волчьих ноздрей! На четвереньках он заполз на вершину холма, лег на живот и всмотрелся. Тьма окутывала снега. Волк пытался откопать из-под ледяной корки вмерзшее в нее тело Летящей-как-Чайка.
Бегущий-в-Свете печально покачал головой.
Неделю назад он нашел свою мать, окоченевшую насмерть. Навсегда остались в его памяти ее рассказы. Голос ее становился теплее, когда она рассказывала ему о путях Народа. Он печально улыбнулся, вспомнив, как загорались ее глаза при упоминании о великих Сновидцах: Цапле, Солнечном Страннике и других легендарных героях Народа. Как нежно и заботливо поправляла она меха вокруг продрогшего личика Бегущего-в-Свете! Да, тогда он был моложе и счастливее.
Холодной горечью наполнилась его душа, когда он увидел ее остекленевшие глаза, ее мертвый беззубый
Сколько народу умерло от голода! Люди слишком ослабели, чтобы уходить далеко от чумов, и потому тело Летящей-как-Чайка похоронили здесь. Здесь, во льду, оставили ее лежать глядя в небо, здесь отпели ее и посвятили ее душу Звездному Народу. Ветряная Женщина занесла ее тело снегом. И вот волк пришел за свежей поживой…
Бегущего-в-Свете охватила ярость. Больше всего хотелось ему перепрыгнуть сугроб и отогнать зверя. Но он сдержал себя. Пища. Волк — это пища.
Отец Солнце отворачивает свои очи, когда охотник от голода нападает исподтишка на другого охотника. Но чем же они провинились, что он вынуждает их делать это?
Бегущий-в-Свете глубоко вздохнул и медленно поднялся на колени, оценивая взглядом расстояние.
Волк задержал дыхание и поднял голову, настороженно оттопырив уши. Бегущий-в-Свете старался не шевелиться, следя за изменениями ветра. Только бы истощенное тело не подвело его в решительный миг!
Волк повернул голову, принюхиваясь, шевеля тощими ребрами. Он явно ощущал беспокойство.
Бегущий-в-Свете собрался с мыслями и перевел взгляд немного в сторону. Он легко вздохнул, расслабился… Главное — чтобы иссушающее чувство голода не помутило его рассудок. Он по себе знал это ощущение, когда на тебя смотрят в упор. Надо подождать, пока волк успокоится и его серый нос опять начнет обнюхивать мертвое тело.
Бегущий-в-Свете изо всех сил натянул тетиву атлатла и метнул копье. Он напряженно следил за его полетом. Благодарение Вещей Силе, оно попало как раз между ребер волку.
Зверь взвыл, отпрыгнул в сторону и, припадая на все четыре лапы, убежал в ночь.
Бегущий-в-Свете пустился за ним в погоню — по кровавым меткам, оставленным раненым волком на снегу. В голове его аукались какие-то гулкие голоса, рожденные голодом. Он остановился и опустился на одно колено. Чуть-чуть приподняв атлатл, он взрыхлил смоченный кровью снег, чтобы легче взять его в горсть. Он захватил эту горстку рукавицей, поднес ее к лицу и понюхал. Кровь из кишечника, — судя по запаху, копье пропороло зверю брюхо. Горячая кровь, — если волк много потеряет ее, он околеет на ходу.
Он шел от одного кровавого пятна к другому, и все дальше за спиной оставался лагерь. Дыхание Ветряной Женщины преследовало его, занося снегом его следы. Глаза Долгой Тьмы глядели на него не мигая.
Он поднял глаза к небу и сказал духам:
— Оставьте меня в покое! Я должен найти волка. Не ешьте мою душу… не ешьте…
Силы, сосущие его, отступили, но по-прежнему стояли в воздухе, ожидая, выдержит ли он испытание.
Спрятавшись за сугробом, он изучал следы. Здесь волк остановился и даже полежал какое-то время. Пятна крови на снегу здесь были потемнее.
Сжав дрожащими пальцами дротик, Бегущий-в-Свете отковырял каменным наконечником сгусток волчьей крови от ледяного наста. Он засунул его в рот и проглотил вместе с запекшимся в крови куском волчьей шерсти, лишь слегка поморщившись от горького привкуса кишечного сока. Пища. Впервые за четыре дня.
Четыре дня? Вещее число. Так говорила ему мать. Такой пост пробуждает душу…
Он стоял, вглядываясь в заснеженную равнину, и шептал:
— Ты здесь, волк. Я чувствую твой дух где-то рядом.
Во время Долгой Тьмы пустыню наполняло темно-синее мерцание, к вечеру на сугробы ложились багровые отсветы. Остроконечные пики ослепительно сверкали среди окутанных мглой северных равнин, когда Звездный Народ смотрел на них с небес.
Не сводя глаз с забрызганного кровью снега, Бегущий-в-Свете ощупал свое оружие: два копья, каждое длиной в человеческий рост, и атлатл, освященный кровью мамонта и Дедушки Белого Медведя. Он поспешил вперед, стараясь идти быстро, чтобы не замерзнуть. Голод шел за ним по пятам, как он — по пятам за волком.
Снег кружился на ветру, залепляя его слезящиеся глаза. Сколько он провел без сна? Два дня?
— Вещая Охота? — хрипло прошептал он, сам удивляясь этой мысли; голод и усталость странно искажали его мысли и чувства. Он шел шатаясь, и только сила воли удерживала его на ногах.
— Я должен поймать тебя, волк!
Пожирающие душу существа Долгой Тьмы приблизились к нему, их шепотки стояли у него у ушах. Он сжал челюсти.
— Народу нужно мясо, — крикнул он. — Слышишь, волк? Мы голодаем!