Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги
Шрифт:
Николай I так описывал свои дальнейшие действия: «„Ребята, московские шалят; не перенимать у них и свое дело делать молодцами!“ Велел зарядить ружья и сам, скомандовав: „Дивизия, вперед, скорым шагом марш!“ – повел караул левым плечом вперед к главным воротам Дворца» [127] . Заметим, что егерская рота того времени включала от 80 до 100 чел.
К этому времени Дворцовую площадь заполнили аристократы в экипажах и простолюдины. Многие заглядывали во двор дворца. Выводя караул за главные ворота Зимнего дворца, Николай Павлович увидел полковника лейб-гвардии Московского полка П. К. Хвощинского [128] , залитого кровью. Царь велел ему укрыться во дворце, для того чтобы не обострять ситуацию.
127
Записки
128
Полковник Павел Кесаревич Хвощинский (1792–1852) в 1823 г. был переведен в лейб-гвардии Московский полк. Он состоял членом Союза благоденствия, но 14 декабря оказал активное противодействие восставшим и был ранен. 15 декабря Хвощинский пожалован флигель-адъютантом к Николаю I.
А. Л. Воинов (1770–1832)
По приказу императора 6-я егерская рота встала поперек ворот Зимнего дворца, с внешней их стороны. Затем Николай Павлович «пошел в народ». По его же словам, надо было «выигрывать время, дабы дать войскам собраться, нужно было отвлечь внимание народа чем-нибудь необыкновенным – все эти мысли пришли мне как бы вдохновением, и я начал говорить народу, спрашивая, читали ль мой манифест. Все говорили, что нет; пришло мне на мысль самому его читать. У кого-то в толпе нашелся экземпляр; я взял его и начал читать тихо и протяжно, толкуя каждое слово. Но сердце замирало, признаюсь, и единый Бог меня поддержал» [129] . Одновременно Николай Павлович отправил своего адъютанта В. Ф. Адлерберга в казармы Преображенского полка на Миллионной улице, чтобы тот ускорил приход расквартированного там 1-го батальона. Фактически в это время огромной толпе с непредсказуемым настроением противостояло лишь около сотни вооруженных солдат, при этом император находился без всякой охраны в центре толпы.
129
Записки Николая I.
Эту сцену из окон своих комнат, выходивших на Дворцовую площадь, наблюдала императрица Мария Федоровна: «Вдруг раздаются крики „ура“. Я спрашиваю, в чем дело, – мне говорят, что Государь на площади, окружен народом. Подхожу, вижу, что он окружен, что он говорит с ними, временами слышны отдельные голоса: все мои плакали от умиления при виде такой преданности народа. Через несколько времени после этого до меня донеслись снова крики „ура“; я опять подхожу, вижу Государя читающим народу манифест, это меня поразило и испугало…» [130] . Царь, завоевывая симпатии толпы, даже перецеловал тех, кто стоял поблизости от него, а затем попросил народ очистить площадь.
130
Императрица Мария Федоровна. Записка…
На этот момент 1-й батальон лейб-гвардии Преображенского полка уже принял присягу буквально напротив Зимнего дворца – в дворцовом экзерциргаузе. Поскольку терпение царя иссякло, он сам направился от главных ворот дворца навстречу преображенцам, колонну которых встретил в самом начале Миллионной улицы, приказав им расположиться спиной к Комендантскому подъезду, левым флангом к экзерциргаузу, правым же почти дотянувшись до главных ворот Зимнего дворца. Когда батальон единодушно выразил готовность выполнять приказы царя, он понял, что у него появились новые верные ему войска: «Минуты, единственные в моей жизни! Никакая кисть не изобразит геройскую, почтенную и спокойную наружность сего истинно первого батальона в свете в столь критическую минуту» [131] .
131
Записки Николая I.
Императрица Мария Федоровна, не отходившая от окон, выходивших на Дворцовую площадь, так описала увиденное: «Тут я увидела батальон Преображенского полка в шинелях, выстроившийся перед воротами. Это меня удивило, и удивление мое возросло, когда я увидела, что они двинулись по направлению к Адмиралтейству и остановились, чтобы зарядить ружья; затем они снова пошли в ту сторону; Император следовал за ними. Я недоумевала, чем все это вызвано. На площади было сильное движение; вскоре мы увидели, что на этой стороне выстроились конногвардейцы. Наконец Государь прислал ко мне Евгения с сообщением о том, что две роты Московского полка отказались принести присягу и призывали к возмущению. Вернувшись к себе, мы увидели, что войска все прибывали; Павловский полк также прошел перед дворцом. Государь, чтобы успокоить нас, прислал ко мне Трубецкого и Фредерикса…» [132] .
132
Императрица Мария Федоровна. Записка…
Примечательно, что возле строящегося тогда здания Главного штаба император мельком увидел полковника князя С. П. Трубецкого, известного храбреца, участника сражений при Бородине, Малоярославце, Люцене, Кульме, Лейпциге. Тогда Николай I еще не знал, что тот – «диктатор» переворота и его напрасно ожидали выстроившиеся в каре на Сенатской площади мятежники.
Беннер Жан Анри. Великая княгиня Александра Федоровна. 1821 г.
Дж. Доу. Императрица Мария Федоровна в трауре. 1825–1827 гг.
К. Кольман. Восстание декабристов. 1830-е гг.
Императрица Александра Федоровна записала в дневнике: «Михаил приехал в 12 часов и тотчас же поспешил к артиллерии. Я сидела одна, когда ко мне вошел Николай со словами: „Мне необходимо выйти“. Голос его не предвещал ничего хорошего; я знала, что он не намеревался выходить; я почувствовала сильное волнение, но затаила его в себе и принялась за свой туалет, так как в два часа должен был состояться большой выход и молебен. Вдруг отворилась дверь, и в кабинет вошла императрица-мать с крайне расстроенным лицом; она сказала:
– Дорогая, все идет не так, как должно бы идти; дело плохо, беспорядки, бунт!
Я, не произнеся ни слова, мертвенно бледная, окаменелая, набросила платье и с императрицей-матерью – к ней. Мы прошли мимо караула, который в доказательство своей верности крикнул: „Здравия желаем!“. Из маленького кабинета императрицы мы увидели, что вся площадь до самого Сената заполнена людьми. Государь был во главе Преображенского полка, вскоре к нему приблизилась Конная гвардия; все же нам ничего не было известно, – говорили только, что Московский полк возмутился» [133] .
133
Из дневника императрицы Александры Федоровны…
Именно в это время к Салтыковскому подъезду Зимнего дворца подъехала простая карета. В ней привезли в Зимний дворец из Аничкова дворца наследника Александра Николаевича и его воспитателя К. К. Мердера. Уловка с наемной каретой должна была защитить наследника от возможного покушения, а дочерей царя уже ранее перевезли в Зимний дворец. Подчеркнем, предпринятые меры безопасности были совершенно оправданны, поскольку позже в ходе следствия над декабристами выяснилось их твердое намерение ликвидировать в ходе переворота всю императорскую семью, списав убийства на неизбежные «эксцессы исполнителей».
Выполнившего ответственное поручение А. А. Кавелина царь немедленно отправил в казармы лейб-гвардии Павловского полка, чтобы привести роты полка к Зимнему дворцу. Когда три роты полка подошли к Зимнему дворцу, две из них поставили на Миллионной улице, у моста через Зимнюю канавку, а третью – у наплавного моста через Неву, на Дворцовой набережной.
Когда Николай I подошел к Преображенскому батальону, нижние чины отдали царю честь. Царь обратился к преображенцам: «После отречения брата Константина Павловича вы присягнули Мне, как законному своему Государю, и поклялись стоять за Меня и Мой Дом до последней капли крови. Помните, присяга – дело великое. Я требую теперь исполнения. Знаю, что у Меня есть враги, но Бог поможет с ними управиться». После этого Николай Павлович направил преображенцев к Адмиралтейской площади, прикрыв двумя взводами западный фасад Зимнего дворца.