Люди, звери и зоологи (Записки на полях дневника)
Шрифт:
— Бревно, топляк, — сказал Юра, — Только откуда он здесь? Ведь они и в море редко попадаются, не то что в заливе. «Повезло» нам. Хорошо если срезанной шпонкой отделаемся. Однако не на бревно напоролись. Смотри.
Андрей обернулся. Сзади за кормой у самой поверхности воды кружила огромная калуга. Кровь шлейфом тянулась за ней.
— Утонет, — крикнул Юра, безуспешно пытаясь завести мотор. — Давай, Андрюш, на весла, — а сам поднял карабин и приготовил небольшой багор. Лодка поравнялась со смертельно раненной рыбой. На ее спине виднелся огромный рваный след от винта. Громыхнул выстрел. Над головой калуги взвился длинный узкий фонтанчик, а спустя несколько секунд из ее жабер потекла темная кровь. Рыба замерла и стала медленно погружаться. Юра, перегнувшись, подцепил ее багром, и они вдвоем с Андреем перевалили в лодку тяжелую сероватую тушу.
— Все было — и горбуша, и кета под винт попадали, в озерах сига, карася и даже щуку лодкой давил, а вот калугу — в первый раз. Подфартило. Теперь починимся и с добычей домой.
Юра достал из-под сиденья большой круглый металлический бачок, в которых перевозят кинофильмы. Там хранились инструменты и запасные части. Андрей рассматривал калугу. Таких больших он еще не видел.
— Килограммов восемьдесят будет? — спросил он.
— Вообще-то на глаз трудно определить, сколько рыба весит, но эта центнер наверняка потянет. А может, и больше. Приедем — взвесим. Дорого нам эта калуга досталась, — продолжал он, разобрав мотор, — Серьезная авария. Греби вон на ту сопку. Видишь? А я чинить буду. Надо хоть на веслах двигаться, а то смотри, как отлив «свистит». Боюсь, придется у поселка лодку по мелякам тащить.
Андрей греб плохо, неумело — глубоко погружал весла в воду и сильно рвал их на себя. К тому же мешала качка. То один, то другой борт лодки взлетал над волной, весло недоставало до поверхности воды и делало холостой гребок. Лодка двигалась медленно, неверно, тяжело. Андрей задыхался и уже начинал злиться на копающегося в моторе Юру, который иногда оглядывался на него и коротко бросал: «Вправо. Левым больше загребай». Наконец Юра собрал мотор и закрыл его колпаком. «Сейчас поедем», — сказал он и дернул стартер. Мотор завелся с третьего раза.
До поселка оставалось километров семь. Были уже видны светло-серые шиферные крыши домов, когда под днищем «Прогресса» зашуршал песок.
— Приехали, — сказал Юра. — Вылезай. Будем тащить. Тут недалеко «канал» — глубокий участок протоки, идущий до самого устья.
Андрей огляделся. Влажное желто-серое песчаное илистое дно отступившего моря простиралось до горизонта. Унылыми озерами серела оставшаяся вода залива. На обнажившихся участках суши — по-местному «лайдах», — не торопясь, бродили редкие кулики и чайки, чернел силуэт одинокого орлана.
Резиновые сапоги глубоко уходили в ил. Лодка тяжело двигалась, изредка со скрежетом задевая скрытые в вязком дне камни и ракушки. Сзади оставалась ровная линия от лодочного киля, а по бокам от нее — две цепочки глубоких следов, над которыми клубились сероватые легкие илистые облачка.
Они прошли около ста метров и остановились. Еще больше обмелело. Лодка почти не двигалась вперед.
— Все, — сказал Юра и, сполоснув сапоги, залез в лодку.
— Забирайся, Андрюш, — посидим, покурим. Чего корячиться, подождем. Скоро прилив. Время работает на нас.
Андрей тяжело перелез через борт, запачкав серым илом лежащую калугу. Юра неторопливо курил. Потом отвинтил у алюминиевой фляги крышку, налил в нее воды и с удовольствием выпил.
— Здесь у всех, кто по морю ходит, есть обязательно такая канистра, впрочем, как и надежный якорь и конец метров на тридцать. И все из-за лайд. Длинная веревка лучше держит якорь на мелкой воде — течение не срывает. Я в прошлом году был у знакомого охотника на горной речке, на притоке Амура. Там вообще без якорей ездят. Чудно! И носовой конец — всего метра два. А зачем больше — они лодки к прибрежным кустам привязывают. Ну, и, конечно, фляг с водой никто не берет. Пьют прямо из речки. Только кружку и возят. А здесь море.
Андрей слушал Юру устало, прислонясь к борту. «И черт меня дернул поехать в это зимовье, — думал он, — как будто избушек не видел. Экзотики захотелось! Уединения! Могли бы и в поселке посидеть — там такая же дикость, как в лесу. Говорят, на прошлой неделе медведь к околице подходил. Глухая тайга, одним словом. Людей-то не увидишь. Юра тоже хорош. Четыре года здесь живет, а фарватера не знает и в отливах не разбирается. Кстати, интересно, скоро все-таки вода прибывать начнет, а то будем здесь сидеть до скончания века. И на работу опоздаю. Хорошо, хоть на калугу наскочили. Интересно, даст он мне кусок? Наверное, даст. Ведь в товарищах ходим. А вода, по-моему, не поднимается. Наврал Юрик насчет прилива, еще отлив идет. Интересно, а если я пешком пойду? Тут километров пять, часа два ходу. Запросто. Его здесь оставить, пусть в лодке сидит, ему торопиться некуда. А самому пойти. А рыбу? С собой тащить? Тяжеловато будет.»
— Слушай, — сказал он Юре, — может, еще потолкаем? А то мне на работу.
— Ну что ж, давай попробуем. Хотя я бы предпочел прилива дождаться. Так надежней, да и на моторе легче. А то эти метры, знаешь, как нам достанутся. Может, все-таки посидим? Сейчас примус зажжем, кусок рыбы сварим, чайку закипятим? Время быстро пройдет. Ну, ладно, не хочешь — не надо. На работу, так на работу. Пошли. Только сначала посмотрим, где канал. Чтоб лодку напрямик толкать.
Юра размотал якорную веревку и бросил за борт огромный, сваренный из арматурных стальных прутьев якорь. Две его лапы глубоко ушли в мягкий грунт, а две другие нелепо торчали над поверхностью воды.
— Мало ли что случится. Береженого Бог бережет, — объяснил он Андрею свои действия. Юра похлопал себя по карманам, — Папиросы взял, спички взял. Дай-ка мне карабин.
— Зачем его таскать, оставь, ведь сейчас вернемся.
— Да нет, он не тяжелый, я к нему привык, — и Юра, перемахнув через борт, пошел, по колено проваливаясь в заиленном песке.
Невидимые, под цвет грунта небольшие камбалы выскакивали из-под его сапог. За ними мутными расплывчатыми пунктирами взлетали со дна клубы поднятого ила. Большие рыжеватые крабы угрожающе поднимали вверх клешни.
— Куда идем, — ворчал себе под нос Андрей, — вон же крыши поселка виднеются. А мы топаем куда-то в сторону. Местные все-таки ужасно бестолковые. А насчет того, чтобы до поселка пешком добраться, это я погорячился. Тут за час и километра не пройдешь. Интересно, зачем он все-таки карабин взял. Пять килограммов на плече тащить. Лодка-то рядом. И что может случиться?
— Вот он, канал. Правильно топаем, — прервал его размышления Юра, показывая на далекий расходящийся круг на воде, — Горбуша в речку идет. Она по мелководью не плавает. Давай к лодке возвращаться.