Людишки
Шрифт:
Территория электростанции была хорошо ухожена и похожа на девственную лесную лужайку. Чтобы как можно быстрее удалиться от забора, Джошуа быстро побежал по парку, поднимаясь в гору.
Где-то в глубине души Джошуа незаметно для него зрел самый настоящий ужас. Что я делаю? Что я натворил? Что со мной случилось? Однако судорожные всплески страха тут же утихли, словно заглушенные могучим передатчиком сигналы радиолюбителя, подавленные обуявшим Джошуа торжественным чувством гордости и наслаждения своими умелыми, ловкими действиями, молниеносным развитием событий и быстротой уверенного продвижения вперед. И все
Его красные глаза любовались пейзажем. Какая красивая планета. Где еще во Вселенной найдешь такую пышную зелень? Джошуа взбегал по склону, ощущая в теле юношескую силу и наслаждаясь ею, но, прежде чем он достиг верхушки холма, откуда были видны строения станции, из-за пышных зарослей айвы выступил мужчина.
– Ни шагу дальше! - скомандовал он.
– Вот как? - Джошуа молниеносно вскинул винтовку и без малейших колебаний спустил курок, словно всю жизнь держал в руках оружие. Но вместо выстрела послышался сухой щелчок.
Проклятие! Патрули ходят с незаряженными винтовками! Какая глупость! Бойскауты - и те подготовлены лучше!
Кто этот человек? Отчего я так его ненавижу? Отчего я так испуган и вместе с тем храбр? Как совладать со своими руками, ногами, головой? О Господи! Помоги мне остановиться!
Перед ним стоял крепкий, высокий, широкоплечий и узкобедрый мужчина. На нем были тяжелые башмаки, плотные вельветовые брюки и темная байковая рубашка. Оружия у него, судя по всему, не было.
Как он пробрался на станцию? Как преодолел ограду? Может быть, это один из террористов? Что здесь происходит? Почему я так его ненавижу? Господи, дай мне силы упасть на колени и просить пощады! Спаси меня, Господи, и исцели!
Джошуа быстро шагнул вперед, развернул винтовку, схватил ее обеими руками за ствол, поднял и нанес яростный удар прикладом, метя в голову противника. Тот легко уклонился, вскинул левую руку, и его пальцы сомкнулись на прикладе винтовки подобно медвежьему капкану. Он нырнул вниз, опустился на колено и развернулся по крутой дуге, словно фигурист, заканчивающий выступление на ледовой арене.
Винтовка выскользнула из рук Джошуа, срывая кожу с его ладоней, а мужчина, завладев оружием, вскочил на ноги, выпятил челюсть и устремил на противника свинцовый взгляд. Не колеблясь ни секунды, Джошуа повернул направо и побежал, перепрыгивая через корни и камни, словно олень, уклоняясь от веток и лавируя среди кустов с легкостью, которой позавидовал бы лучший в мире регбист.
Бежит ли за ним мужчина? Джошуа не оглядывался, сберегая время. Он продолжал бежать, забирая влево и поднимаясь вверх, к станции.
Деревья расступились, обнажая участок с нестриженой травой. Впереди виднелась вершина холма. Джошуа ринулся к ней, и в тот же миг ощутил тяжелый удар, словно ему в поясницу угодило мощное стенобитное ядро. Удар подбросил Джошуа и швырнул его на землю. Оглушенный, он повалился на траву и замер на мгновение. У него перехватило дух.
Боль расползалась по телу, мешая сосредоточиться, но Джошуа не мог терять времени. Не обращая внимания на хрипы в легких, на горящие огнем порезы и ссадины, на мучительную, словно после перелома, боль в пояснице, на слезы, лившиеся рекой из воспаленных глаз, он перекатился на спину, пытаясь встать, и в этот миг увидел
"Чем это он меня огрел? Что он делает? Что я делаю? О, избавьте же меня от этого!"
– Тебе меня не остановить! - проскрежетал Джошуа, с трудом проталкивая звуки сквозь стиснутое судорогой горло. - Ты можешь уничтожить это тело, но меня ты не остановишь!
– Я готов останавливать тебя снова и снова, - сказал мужчина, с ненавистью и торжеством глядя на Джошуа сверху вниз. - И всякий раз ты будешь получать очередной урок.
Тело Джошуа охватила боль, какой он не испытывал ни разу в жизни: она сжигала его внутренности, выгибала дугой его хребет и превращала пальцы в подобие скрюченных когтей. Он попытался крикнуть, но едва не захлебнулся чем-то скользким, медленно ползшим по его пищеводу, дрожащему языку и судорожно искривленным губам. Это что-то полезло из его ушей, трепещущих ноздрей, выпученных глаз.
Джошуа снова упал на землю, словно тряпичная кукла, брошенная в разгар игры. Очнувшись от кошмара, он тут же угодил в еще худший кошмар; его голо ва бессильно свесилась на правое плечо, а затуманенные глаза увидели кролика, который мчался потраве и вдруг, высоко подпрыгнув, вспыхнул и упал на землю бесформенным обгорелым комом, дымящейся головешкой.
Джошуа напряг мышцы шеи, повернул голову и посмотрел вверх. Мужчина по-прежнему стоял рядом - огромный, чернеющий на фоне утреннего неба силуэт. Он пытливо озирался по сторонам, что-то выискивая.
– Помогите, - прохрипел Джошуа; издаваемые им звуки едва ли можно было назвать человеческим голосом. - Помогите мне.
Мужчина посмотрел вниз, словно удивляясь тому, что Джошуа еще здесь.
– Да, конечно, - мягко проговорил он и опустился на колено. Подавшись вперед, он протянул руку, с невыразимым состраданием глядя на лежащего перед ним человека. Его огромная теплая ладонь умиротворяюще коснулась лица Джошуа, ласково скользнула вниз, и Джошуа Хардвик испустил дух.
39
Этим утром Сьюзан вновь проснулась в объятиях Энди Харбинджера и уже в который раз подумала, что лучшего пробуждения и желать нельзя. Особенно нынче утром.
Вчера ее допрашивали сотрудники ФБР. Были установлены личности только двух сумасшедших, захвативших атомную электростанцию Грин-Медоу на севере штата, но одним из них оказался Григорий! Поначалу Сьюзан отказывалась верить в то, что этот серьезный, спокойный и совершенно безобидный человек мог стать террористом, но, даже когда ей пришлось признать это, она так и не поняла, чем чревато случившееся для нее самой. Сьюзан даже не вспомнила, что именно она привезла Григория в Штаты.
Вчера утром они с Энди поглощали свой скромный завтрак - кофе, апельсиновый сок и английские булочки - и смотрели по телевизору специальный выпуск программы "Сегодня", посвященный осаде ядерной станции, когда раздался звонок в дверь. Впрочем, не совсем так; Энди смотрел передачу с огромным интересом, который иногда выказывал к событиям, чем производил на Сьюзан очень глубокое впечатление, а она, не обращая внимания на телеэкран, смотрела по сторонам, с тихой радостью оглядывая пожитки Энди, так удачно вписавшиеся в убранство ее квартиры. Они прожили вместе не более недели, и Сьюзан еще не свыклась с новыми ощущениями.