Людвиг Узурпатор: Или как создать империю с нуля!
Шрифт:
Лёгкий рывок, и ткань, придерживаемая Марьям, сползает до колен. Улыбка победительницы проступает на лице крепостной, когда та видит поднятый флагшток. Да, невзирая на все свои минусы, ты действительно смогла меня возбудить. Положив той руку на голову, с наслаждением принял первое влажное касание её язычка. Охватывая член губами, та медленно, не спеша позволяла головке проникать всё глубже и глубже, вдобавок ко всему стимулируя меня и моё нутро своим женским постаныванием. Миллиметр за миллиметром её язык отдалял меня от текущей реальности, приближая к самому настоящему небесному блаженству. Вниз, вверх, вниз
Звучные глотки доносятся на всю просторную комнату, после чего я, отпустив женскую голову, позволяю той отстраниться и отдышаться.
Непродолжительный кашель сменяется таким же коротким смехом.
— Я ведь вам понравилась, да, господин? — спрашивает Марьям. — Ну скажите честно, ведь понравилась же?
— Ты была неплоха, — понимая, что моё признание может означать только моё полное поражение как взрослого любовника и мужчины, отвечаю я, и та вновь довольно улыбается.
— Ну раз так, быть может, тогда и постель вам согреть позволите? — предлагая свои услуги, скалится девушка.
— Я же сказал: то, что у тебя снизу, меня не устраивает. Да и к тому же тебе следует помыться, а ещё вдруг ты чем больна или…
— Вшей нет, лихорадки тоже. Клянусь, господин… — тотчас отозвалась девушка.
— Что вшей нет, это хорошо, но как насчёт женского здоровья?
— А что с ним может быть не так? Уже ж как сто лет прошло с того дня, как последнюю Чревову хворь королевские маги извели. У нас с этим строго, да и я ж вам и себе не враг, на костёр не хочу! — внезапно дав заднюю, попятилась девушка. — Сестра говорит, вы наша надежда, и пусть я и не самая умная и не благородных кровей, но доброго хозяина никогда бы подобной опасности не подвергла.
Говорила та убедительно. Ну или по крайней мере достаточно настойчиво для того, чтобы внутри вновь загорелся огонёк. Чёртова девчонка и её подача реально сводили с ума.
— Хорошо, только подмойся, и то, что снизу, придётся сбрить, поняла? — в очередной раз взглянув на тот терновый пиздец у неё между ногами, категорично произнёс я.
— Сбрить совсем что ли? — уверенности и желания в голосе той поубавилась.
— Разумеется, и не только лобок, но и задницу, — желая понять, что её так смущает, продолжаю давить я.
— Помилуйте, господин, да как же я с открытой-то срамотой в реке с бабами купаться будут? Меня ж дитём вечным прозовут и…
— Ну вот и выбирай, либо моя кровать, либо общество твоих сельских баб, — разочаровавшись в ответе куртизанки, выплюнул я, попутно оставив в мыслях засечку о просьбе к Барелю по обследованию данной барышни. Говорила-то она складно, но меня терзали смутные сомнения. Люди в двадцать первом веке хламидий там всяких и вич победить не могут, а тут пальцами щёлкнул, и на те — с хрена не капает и пизда не чешется.
Не ве-рю!
Глава 8 — Управляющая
Пара тройка дней в обществе сельских «бродяг» пролетела как мгновенье. Днём я, будучи сельским магнатом и правителем, изучал округу, учился плести верёвки из коры, а затем сам учил баб плести первые сети и неводы, чтобы вместе с местными дедами, мужиками, детьми и вояками до вечера валить и выкорчёвывать окружавший нас лес. Затем, когда солнце уже садилось и работа в лесу становилась небезопасной, до полуночи учился с Барелем алхимии, после чего, если оставались силы, развлекался с действительно здоровой и ничего от меня не требующей Марьям.
Жизнь, полная забот, летела со скоростью пущенной стрелы. Посланные мною гонцы оповестили соседние деревни о скорой ярмарке и празднике, запланированном на следующей неделе. Вернувшийся из города, конюх, тратя предоставленные мною деньги, притащил в Искру пару бочек с самым дешманским пойлом. Ну а бабы… Да что с них взять? Всё так же целыми днями плели верёвки, не разгибая спин, копались в огородах, кормили скотину, собирали яйца и делали вид, что внимание единственных в деревне мужчин им совершенно безразлично. Ну а после по ночам своими удовлетворёнными криками сами же это и опровергали.
В общем, всё шло хорошо, лишь только алхимия по-прежнему не давалась мне. Её главное правило в этом мире звучало так: «Хочешь что-либо получить, отдай что-нибудь равнозначное взамен». Компенсировать это одной лишь магией у меня не получалось. Блюмонд постоянно твердил, чтобы я учился экономить ману и вместо своего источника опустошал всю энергию предметов. Если брать в расчёт его видение алхимии, то всё выглядело так: я беру в руки камень, он, насыщая тело своей накопленной энергией, превращается в песок, а после полученная мною сила перенаправляется в другие создаваемые мною элементы. Так, к примеру, для создания щепы, используемой местными вместо свечек, я мог спокойно взять в руки деревяшку, высушить её и почти без потери маны и силы разделить на несколько частей, пригодных для использования лучин.
Но, с другой стороны, с тем же железом возникала совершенно иная история. Камни, песок, дерево — всё это не подходило для воспроизведения нужного мне результата, отчего мои внутренние запасы маны постоянно иссекали. В основе своей я начинал понимать суть этой магической игры, но главная мелочь, из-за которой я терял силы, всё время ускользала от меня. Был у местных какой-то магический закон, а какой именно, никто мне сказать не мог. Маг-алхимик без устали твердил, что у меня талант, что я гений, но по факту, будучи взрослым мужиком, сам я не ощущал того «гения», о котором он говорил.
Миновала целая неделя перед тем, как мне удалось из куска воссозданной мною руды, создать первый в моём исполнении хрупкий гвоздь, который я без особых усилий разломал двумя пальцами. Моё величайшее разочарование в магии Блюмонд воспринял как собственную победу, ведь даже эту «сраную» — как я её назвал — подделку уже можно было хоть за что-то да продать.
Потеряв счёт дням, засыпая с мыслями о магии и просыпаясь с ними же, спустя ещё хрен знает сколько дней в первое, неполноценно созданное по моим требование здание был вогнан мой такой же первый, изготовленный собственными магическими силами и физическими руками гвоздь.