Люсина книга

Современная семья – многопоколенная, многосоставная и многовариантная – в центре внимания этой и других книг писателя Владимира Авдошина. Он прислушивается к ребенку и раскрывает его чувства и переживания в дневниковом повествовании от первого лица.

Ваше первое задание на земле – визуально идентифицировать своих родителей согласно анкете, которую вы составили из своих пожеланий, – сказала строгий координатор-женщина. И мы все, эмбрионы этой партии с планеты Z, радостно зашушукались. Наконец-то, наконец-то мы летим каждый в свою семью. Прощай, одиночество эмбрионов. Каждого из нас ждут свои индивидуальные родители. Была команда пристегнуться,

Когда мы прибыли и бурно начали обмениваться впечатлениями от планеты Земля, координатор предупредительно озвучила второе положение: каждому из вас покажут ваших отца и мать, и вы сможете сличить ваши мечты с конкретными особями, поэтому будьте внимательны. Не рубите сплеча, как говорят на Земле. Рассматривайте тщательно. Ну а если не понравится один или оба родителя – у вас есть право отказаться.

Мы бурно приветствовали такое положение. Свобода эмбрионов прежде всего!

И вот мы летим кварталами и улицами города-гиганта. И вот мы уже два раза останавливались по заявкам двух эмбрионов, но мне не хочется о них рассказывать. Я боюсь отвлечься на чужое. Я хочу рассказать о своем. Мои родители – это третья остановка.

Подлетаем к большому зданию – учебному заведению. Все как раз высыпали на перемену. Младшие – так скромно, неприкаянно постаивают, а старшие, выпускники, амбициозно курят с высокомерными физиономиями. Мол, знай, кто мы.

Координатор невозмутимо сказала:

– Вон твоя мама, эмбрион 320.

– Где, где? – я во все глаза кинулась смотреть. Что-то во мне поднялось внутри. Я начала вглядываться.

– Да не мешай ты, эмбрион 320, это моя мама, а не твоя.

– Ой, мама, – вдруг увидела я. – Неужели правда моя мама, вон там, у изгороди, разговаривает с девушкой с соседнего участка и курит? Светловолосая, стройная. Это понравилось. Но презрительно говорит и зло курит. Это не понравилось.

Подруга мамы за забором продолжила:

– Так что и не знаю, зачем я в этом колледже учусь…

А мама ответила:

– А я не знаю, куда мне после податься работать. На кладбище, на которое нас распределили на практику и где согласны оставить, ну никак не могу. Я не могу начинать жизнь с кладбища. Все эти могилы, поминальные цветы. Я еще даже не любила, – сбросив пепел, проговорила мама.

– А как же Вася? Рок-музыкант, кажется?

– С ним все, раз он не приехал за мной в деревню и не объяснился, намерен он далее жить партнерством со мной или нет. Но законным партнерством, с росписью и ребенком, а не как до этого – ты на него надеешься, а ему пофигу. Нет, ты представляешь? Засыпали интернет – и арбатские знакомые, и одногруппницы – выхожу замуж, родила. И фотки, фотки, счастливые, документальные. Хоть объявился бы, сказал, что волновался, куда я запропастилась. Нет, ни черта! А я год, нет, полтора с ним везде: и на концерты, и на выезды. А он такое говорит! Решила: не жива буду, а разорву, чего бы мне это ни стоило.

Мама помолчала, печально глядя перед собой. Подружка тоже не нашлась, что ответить. Да и что тут ответишь?

– Вот я лежала в деревне всю ночь на террасе и не знаю, приснилось мне или правда показалось, что я улетаю в небо, – еще немножко продолжила мама.

Но подружка и теперь не знала, что ответить. Тут из каптерки вышла уборщица с метлой, за ней кошка с целым выводком котят. Уборщица пошла поливать всех старших ругательствами да метлою гнать.

– Опять накурили да набросали! И-эх-ма! Еще девушки называются! Девушки должны быть тихими, скромными, вежливыми! И благодарными! А не злыми оторвами да еще куряками! Кто только вас замуж-то возьмет? И-и-эх! – приговаривала она, нагибаясь, подбирая окурки, кладя их в ведро и тут же бросая куски кошке с котятами.

Женщина-куратор произнесла строго:

– Ну что, берешь?

– Не знаю, – не глядя на куратора, потупилась я. Кидает меня от такого выражения лица в дрожь.

– Да ты не расстраивайся, – смягчив голос, сказала координатор-женщина. – Обратно полетим, я тебе булочку приготовила.

– Ну, тогда, наверное, беру.

– А точно?

– Не знаю, дайте еще посмотреть.

– Какая ты, эмбрион 320, копуша. Никак не можешь сказать, да или нет?

Но вдруг мама так призывно посмотрела куда-то в небо, как будто почувствовала, что я здесь, и так по-доброму улыбнулась, что я сразу подумала:

«Как же я от своей мамы-то улечу?»

– Нет, нет, я остаюсь, – сказала я.

– Ну, хорошо, – недовольно сказала куратор-женщина. – Еще же остался папа. – И мстительно дала отмашку лететь дальше.

Когда моей маме, еще до меня, было восемь лет и моя бабушка вела ее в метро по каким-то там делам, на выходе этого метро моя мама увидела первый раз в жизни панка. Он ее ошеломил. Большой, весь в коже и заклепках, на голове – ирокез. И она безотчетно дала себе слово, когда вырастет большой, то встретится с ним и выйдет за него замуж. Поэтому когда в восемнадцать лет она пришла на концерт рок-музыки и увидела солиста группы (он, правда, выглядел не совсем так, как в детстве), она поняла, что не может без него жить и готова сделать всё узнав про это всё предварительно у фанаток.

И фанатки сказали ей условия. Условия вот какие: ходить на концерты группы и зажигать зрителей, сопровождать группу на выездные концерты в Твери, курить там в курилке с шестнадцатилетними фанатами для доходчивости: рок-лидер не заносчив, снисходителен, он просто занят, мы вместо него с вами покурим.

Еще надо было иметь хорошие отношения с его папой, который подвозил всех до Твери, иметь плохие отношения с его мамой (но это нормально). Мама будет выгонять за дверь, крича: не имеете права укладывать моего сына с собой в постель, он должен ходить на лекции на юрфаке, а не якшаться с вами! Будет площадно ругаться, но ты молчи! Если есть где в городе – спи с ним у себя. Так положено у рок-музыкантов. Потому что им некогда ходить на свидания, а нужно непрерывно по вечерам зажигать на сцене, а утром – репетировать. Так что сама должна понять: если тебя выбрали из нашей толпы фанаток и произвели в статус «его девушки», то ты должна все это делать молча.

– Что ты имеешь? Ты имеешь статус его девушки, которой посвящаются песни. Твое имя на слуху у всей тусовки и всего концертного зала.

И мама моя достигла статуса «его девушки» и рассорилась со своими папой и мамой из-за того, что она будет безо всяких комментариев приводить на ночь своего друга. И пусть они заткнутся. Или она сделает такое над собой, что мало им, родителям, не покажется. Но мама моя была девочкой умной и серьезной. И сама понимала, что роль фанатки – это да, поиграть в это можно, но потом, спустя восемь месяцев, надо на что-то решиться, чтобы уравнять в правах двух брачующихся и воплотить мечту каждой девушки – быть его женой. Потому что в дальнейшем ее ждут серьезные испытания: нужно рожать ребенка. Меня то есть. Как же без дочки? Педагогический университет, в котором она занимается, может дать отсрочку на рождение меня. Значит и претендент должен подвинуться и изменить форму общения с ней.

И вот что мама решила. Воспользоваться скорбным событием прошлой осени – смертью своей бабушки и поехать в деревню. Перед смертью бабушка одарила ее такой фразой:

– Хорошо, внучка, что я в ноябре ухожу. В ноябре в деревне участок убран и дом закрыт. Картошка собрана, варенье вам наварено, на зиму хватит. А со следующего года, с весны то есть, вам придется все это делать самим. Волнуюсь я за вас – справитесь ли?

– Справимся, бабушка, не волнуйся, – искренне ответила Настя.

– Ну вот, я и рада, я так и знала, что ты меня поддержишь, – сказала бабушка и спокойно отошла в мир иной.