Люсипаф
Шрифт:
До дверей никто из них не произнес ни слова, а как только Пафнутий аккуратно поставил мешочек в раковину, тут же его и прорвало.
– Теперь все!
– закричал он.
– Миллионеры!
– Как?!
– опешила Люси от такого оборота. Она ожидала услышать что угодно, но только...
– А так, - тут же спохватившись и откинув пробившееся некстати ребячество, сделался серьезным Пафнутий.
– Это, Люси, миноги, - принялся он объяснять.
– Рыбы такие. С их помощью я могу снимать порчу. То есть я и так могу, но с ними...
–
– захлебнулась Люси.
– Тут пятьдесят две штуки. Ты сейчас сядешь и перечистишь их, а я... Да, осторожно снимешь с каждой кожицу. Только не порви, Люси. Это дело очень серьезное, и я бы сам... Да нельзя нам самим готовить, мы только порчу снимать должны.
– А-ха, - входила в становившееся вдруг окончательно прочным свое положение Люси.
Ведь сколько сил убито, девичьей чести сколько загублено было, чтоб оказаться в этом райском месте. Из Своего-то Нижне-Пупыринска да почти что в столичный город! И это отдать?
– Врееешь!
А Пафнутий продолжал:
– Ты видела, кто стоял в очереди?
– Нет, - растерялась Люси.
– Все наши, - тихо ответил Пафнутий.
– И продавец наш?
– не зная зачем спросила Люси.
– Ты думала, - не задумываясь ответил Пафнутий.
– А-ха, - среагировала Люси. "Вот это шаечка!" - восхищенно думала она.
– "Православные-то тоже тово-с, минохами лечат. Зубками, Люся, крепче садись за эту рыбку, так в тайну и проникнешь. А там..." - у Люси захватило дух, и перед глазами закружился хоровод серебристых миног.
– Ух-х, - опомнилась она.
– Ладно, Влад, я сажусь!
– Давай-давай, а я пока к нашим схожу...
И вот Люси шкрябала эту таинственную мутотню. Вонь, уколы рыбьих жабр, плавников, слизь - словом, Люси показалось, что она попала в родной свой Пупыринск и готовит обед для идиота отца и десяти младших братьев, и никакого ей будущего.
– Черт!
– откинула ножницы Люси и выбежала из кухни. Она вошла в ванную, вымыла руки, весело мелькнули цветные этикетки шампуней, и даже полегчало.
– Европа!
– понюхала свои, уже пахнущие лимончиком ладошки Люси, и пошла бродить по квартире.
Шаг за шагом она успокаивалась и возвращалась из своего мрачного прошлого, накинувшегося вдруг на нее с этими миногами, сюда - в европейское свое будущее. А что будущее ее еще лучше будет - это уж Люси чувствовала.
– Что ж, дочищу эту хадость, пойду, - окончательно образумилась она. Влад придет, а у меня уже все в шляпе!
И Люси опять засела за миног.
* * *
Фефелу рвало. Комната была уже вся заблевана, и он начал пробираться в коридор. Здесь его сразу же вырвало одной желчью и сдавливало, и сдавливало живот. Спазмы подходили ко рту, Сжимали горло.
– Уже блевать нечем. Ох!
– побежал он в ванную.
– Под воду, холодную воду!
– дошло до него.
Навстречу из темноты выскочил папаша Ферсит. Обычно Ферсит сидел в своей спальне, которую
– Ты что, Славик?
– озабоченно спросил Ферсит.
– Иди ты на хуй!
– закричал на него Фефела.
– Ты, еб твою мать!
– резко повернул на 180 градусов Ферсит и, строя трехэтажные матюги, полез снова в недра Броненосца.
Но Фефела его и не слушал. Он повернул кран, и сунул голову под струю.
– Проклятый Пафнутий. Всех этих коновалов в газовые камеры.
Дело в том, что утром Фефеле неспалось, и он решил прогуляться. Шаг, другой и не заметил он, как оказался на Васильевском.
– Ну, тут уж и податься некуда!
– рассердился Фефела и сразу же вспомнил, что как раз на Васильевском-то и квартирует Пафнутий с этой новой Люси.
"А ну!" - подбодрил себя Фефела и двинулся к дому, стоявшему, как пуп земли Русской, в середине острова.
Запыхался, поднявшись, отдышался, перевел дух и деликатно постучал.
Тишина.
"Ну, - подумал Фефела, - тем лучше". Хотел уже постучать другой раз, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась Люси.
– А Влада нет, - моментально оценив ситуацию, качнула она головой. Проходи!
Фефела, сам еще не зная зачем, зашел.
– Он скоро придет, - сверкнула глазами Люси, прошмыгнула в спальню и юркнула под одеяло.
– Проходи, садись!
– и она повелительно похлопала по краю своей кровати.
– У Влада все равно ключа нет. Он стучаться будет.
Фефела присел.
– Вот ты, Слава, все астрология, астрология, - начала Люси.
– А ты знаешь, что я хиромантию...
– Нет, не знаю, - поспешил перебить ее Фефела.
Он и так-то не знал, зачем здесь сидит, а тут еще эта околесица. "Приехала, сам черт не найдет откуда, запрыгнула Владику на холку, вцепилась и сосет нашу Петербургскую кровушку", - думал Фефела.
А Люси шла напролом:
– Не знаешь... Вот, дай-ка мне руку. Тут посмотришь и в сто раз точнее всяких звезд увидишь. Давай-давай, - и она ухватила Фефелу за руку.
"Теплая. Баба, - почувствовал Фефела.
– Сейчас завалит к себе в постельку, и Владик как раз придет. Зачем мне не спалось утром?!"
В дверь постучали. Люси дернулась и нехотя отложила руку Фефелы.
– Иди открой, Слава, - будто через силу и в то же время властно проговорила она.
"Черт!
– прошептала про себя Люси, и вонзила длинные ногти в ладошку. Ну, тогда мы тебя под захохулину!"
Пафнутий вбежал, сразу начал его кружить, тискать, и Фефела сам не заметил, как оказался на стуле. А дальше все шло как по маслу. У Фефелы, конечно, была найдена восьмилетняя порча со всеми вытекающими отсюда последствиями.