Лютый
Шрифт:
— Давно нарастили?
— С рождения, — сухо усмехнулся мужчина, внимательно наблюдая за моими манипуляциями сквозь ресницы, словно пытаясь загипнотизировать меня свои полыхающим голубым взглядом, от которого ноги начинали предательски подрагивать, — такие, как я, уже рождаются с клыками.
— Такие, как вы?
— Именно.
Очевидно, что он специально подначивал меня, путая мозг каждым своим ответом и порождая в душе помимо полной растерянности и паники, жуткое любопытство.
Да я была готова продать душу на опыты, лишь бы знать о нем, как только можно больше!
— Любите
— Не знаю. Никогда их не пробовал, — в такой же язвительной форме ответил Лютый, злорадно полыхнув глазами и не пытаясь отодвинуться, когда я все-таки насмелилась, и пожираемая не только любопытством, но и странным внутренним трепетом, все-таки протянула кончик пальца, осторожно подставляя подушечку под самый край клыка.
Клык оказался действительно очень твердым и острым. Не в силах сдержаться, я чуть надавила на него, ощущая острую боль в пальце, но одернув руку, не потому что стало больно, и на пальце выступила капелька крови, а потому, что вдруг послышался как-то странный, низкий, рокочущий звук.
Нелепо моргая глазами, я оглядывалась, не в силах даже сообразить, что бы это могло быть….
Вряд ли кто-то на улице решил бы воспользоваться мотоциклом…или снегоходом в такой час.
На что это было еще похоже? И почему прозвучало так близко, словно подо мной?
Я покосилась на Лютого, который блаженно прикрыл глаза, тем не менее, продолжая смотреть на меня жадно и пронзительно сквозь свои пушистые ресницы и слегка опущенные веки:
— Что это было?…
— Я, — безразлично пожал плечами огромный мужчина, облизнувшись.
Так. Спокойно. И еще раз с самого начала.
— Вы?…
— Угу — проурчал белокурый великан, и это его «уууу» опять утонуло в этом странном, непередаваемом звуке, заставляя меня шагнуть на шаг назад, в сомнении покосившись на широкую мощную грудь, из которой видимо и доносился этот низкий вибрирующий звук, что отозвался в моем теле вихрем «гусиных лапок», заставляя каждый волосок на теле затрепетать и встать дыбом.
— Вы…мурчите?!
На дергающийся глаз, кажется, уже можно было просто не обращать внимания. Фиг с ними, с глазами, тут главное умом не тронуться…окончательно. Потому что с линзами и зубами выходили жирные осечки, а тут еще эта способность издавать мурлыкающие звуки!
— Что-то вроде этого, — как всегда спокойно и безразлично дернул своим огромным плечом Лютый, задорно усмехнувшись, когда я пискнула:
— …наливайте,!..
Третий заход коньяка вошел в меня, как по маслу, не заставив даже поморщиться, когда я шумно выдохнула, подождав, когда тепло в теле усилиться и сосуды в моем бедном мозгу увеличатся настолько, что пора бы им было уже просто лопнуть.
Отрывисто выдохнув, и заставляя себя не нервничать и не обращать внимания на то, как в животе стало горячо и трепетно от того, что я собиралась делать, я снова уверенно шагнула к Лютому, который сидел, усмехаясь и разъедая меня своими лукавыми голодными глазами,
— Еще раз можно?
— Естественно, — оттого, как вежливо и покладисто склонил голову Лютый, можно было бы шарахнуться в обморок, если бы не эти лукавые, веселящиеся глаза, в которых было столько игривости и насмешки, что его с легкостью можно было бы представить средневековым лордом поместья с идеальными манерами и животной харизмой.
Стараясь не обращать внимания на облизывающий меня взгляд и то, что теперь его глаза однозначно горели в разы сильнее, я положила ладонь прямо на его грудь, теперь не просто услышав этот звук, а ощущая его вибрацию, которая прошла через мою кожу, кусая кончики пальцев и устремляясь в недра тела, где разлился жар, перехватывая дыхание.
— Как вы это делаете? — ошарашено прошептала я, слыша сухую усмешку:
— Молча.
— …охренеть… — пробормотала я, тяжело сглотнув, и покраснев от его отрывистого приглушенного смеха, судорожно отдергивая руку и понимая, что мне этого совершенно не хочется делать:
— Фи, как некультурно!..
— …Прошу прощения, — пробормотала я, опуская глаза и слыша снисходительный смешок:
— Прощаю.
— Хам! — прошипела я, пытаясь скрыть свое смущение и то, что пылали не только мои щеки, но и все тело, вот только далеко не от смущения, а оттого, что его тело и этот пронзительный горячий взгляд заставлял меня чувствовать то, что никто еще не смог!
Мне было не 15 лет, и я была не настолько наивна и глупа, чтобы не знать, что такое возбуждение, и как оно сказывается на мне. Но настолько яркого, тянущего и глубокого чувства я еще не испытывала однозначно…и это все учитывая тот скромный факт, что я просто касалась его ладонью…при чем не в самых интимных местах, прости господи!
Лютый продолжал язвительно усмехаться, но нельзя было не заметить, как изменились его глаза, словно вся бирюза прозрачного льда стремительно темнела, делая взгляд жадным, томным и таким обволакивающим, что мое сознание на какой-то момент просто отключилось, оставляя в теле лишь одни оголенные инстинкты, словно я была жертвой истинного могущественного хищника….от которого не хотела убегать.
— Исследование окончено, или, может, проверишь еще что-нибудь? — голос Лютого звучал как всегда насмешливо и лукаво, только в нем появились хриплые нотки, когда мужчина, поерзал по креслу, словно не в силах уместить в нем свои бедра, говоря так двусмысленно и горячо, что я на какое-то время забыла, как нужно моргать.
Он был возбужден. Очень-очень.
И покосившись на его воистину величественную эрекцию, которую не могли спрятать тонкие спортивные брюки, я ошеломленно шарахнулась назад, споткнувшись о кровать и приземлившись как раз на ее край, возмущенно зашипев, и стараясь отвести глаза, которые отводиться никак не хотели:
— Да как вы смеете!
— Как-то смею, — дернул бровью Лютый, хищно усмехнувшись и явно наслаждаясь моей паникой, растерянностью. гхи явным восторгом, потому что ничего более большого и внушительного я не видела даже в непристойных фильмах, черт побери!