Лжец, лжец

Мартин Т. Л.

Это место, еда, его улыбка… Этого не могло быть на самом деле. Комфорт сдавил мне на грудь, и мне сразу стало легче. Мои глаза загорелись. Я не могла плакать.

— Спасибо, — прохрипела я, скрещивая руки на груди и отвела взгляд в сторону в надежде, что он ушел до того, как я опозорилась бы.

Он понял намек и прочистил горло.

— Хорошо, хорошо, я дам тебе немного пространства.

Я кивнула, не встречаясь с ним взглядом.

Затем он исчез из комнаты, и часть меня рассыпалась.

Вернись. Не оставляй

меня одну.

Но другая часть меня вздохнула с облегчением.

Несколько мгновений спустя я услышала это через открытое окно. Первый перебор гитарной струны. Я попала под чары музыки. Ближе, чем когда-либо. За исключением того, что это не просто музыка. Это Дикие лошади. Слезы стекали с моих ресниц по щекам. Я слышала голос моей матери в каждом бренчании. Музыка и воспоминания о ней переплетались, как шелк, и ласкали душу.

Он не мог знать, что это песня моей матери, но я думала, тот, кто привел меня в эту белую комнату Рая, заставил его сыграть ее только для меня.

Я заплакала сильнее.

Я плакала так долго, что сомневалась, что когда-нибудь смогла бы остановиться.

Истон

(Пятнадцать лет)

Ее оливковая кожа вблизи казалась загорелой, волосы темнее, а фигура меньше. Я нахмурился еще сильнее, наблюдая, как она спала, а на ее щеках все еще оставались дорожки от слез.

Проведя рукой по волосам, я вздрогнул от чувства вины, закипающего у меня внутри. Она явно хотела побыть одна; я не думал, что она хотела, чтобы я видел ее слезы. Но я не мог удержаться, чтобы не проверить, как она, когда услышал, что ее слезы наконец прекратились.

Мой взгляд скользнул к полной тарелке еды на боковом столике. Она еще ничего не ела.

Я никогда раньше не видел никого настолько измученным. Я чертовски уверен, что не хотел доводить ее до слез. Я просто хотел поднять ей настроение — музыка поднимала настроение мне. Вместо этого я все испортил.

Я выдохнул через губы.

Мой взгляд остановился на ее закрытых глазах, и меня охватила боль. Я не знал почему — почему мне больно смотреть на нее. Почему у меня дрожали руки, когда я видел ее вблизи. Я ничего о ней не знал. Но я чувствовал, что знал.

Ева.

Год — долгий срок, чтобы наблюдать за кем-то из окна своей спальни. Наблюдать, как она возвращалась, почти ночь за ночью. Иногда она так уставала, что едва успевала пересечь двор. Иногда она вообще не появлялась. Но когда она появлялась, она всегда заставляла себя добираться до сарая. По крайней мере, до прошлой ночи.

Ева.

— Истон.

Я вздрогнул от голоса мамы, доносящегося из соседней комнаты.

— Истон,

ты там?

— Господи, — проворчал я.

Бросив последний долгий взгляд на Еву, я вышел в коридор и тихо закрыл за собой дверь.

Мама скрестила руки на груди, в одной руке, как всегда, сотовый телефон, и прищурила глаза.

— Что ты там делал с той девушкой?

— Уэтой девушки есть имя. Это Ева.

— Тогда с Евой, — она бросила взгляд в сторону двери Евы. — Что ты с ней делал?

— Именно то, о чем ты меня просила.

— Я просила тебя принести ей поесть, — она посмотрела на часы. — Даже Саша быстрее.

Я закатил глаза на ее продолжающуюся вражду с секретаршей моего отца.

— Я просто проверял, как она. Ты закончила? У меня еще есть дела.

Она удержала мой взгляд, задумчиво постукивая каблуком по полу. Полагая, что разговор окончен, я собирался обойти ее, но ее неподвижная фигура преградила мне путь.

Я поднял бровь.

Ее накрашенные красным губы сжались.

— Эта девушка, — она указала на дверь Евы, — не будет участвовать в твоих диких выходках.

— Диких выходках? — я сжал челюсти. — Это было несколько небольших инцидентов, мама.

— Небольшие инциденты?

Я отвел взгляд, потому что даже я знал, что преуменьшал это.

— Ты помнишь, какой позор ты навлек на эту семью?

— Ты столько раз об этом говорила, как я мог забыть?

Я знал, что мои действия прошлой зимой были глупыми, и если бы я мог взять их обратно, я бы сделал это в мгновение ока. Я постепенно начал понимать, что ничто больше не привлекало внимания моего отца.

Мамины щеки покраснели от раздражения.

— Тебе было недостаточно того, что ты до неприличия напился? Нет, — фыркнула она. — Тебе только что пришлось искупаться нагишом с этой Кристи…

— Бритни, — поправил я.

— И это было после того, как мне пришлось услышать от мэра, которая, так уж случилось, является ее матерью, что тебя застукали со спущенными штанами в спальне Бритни!

Не самый лучший момент в моей жизни…

— Дело в том, что в Интернете все еще циркулируют фотографии, на которых вы двое прыгаете в наш бассейн голышом. И ты опрокинул мою ледяную скульптуру лебедя! — ее глаза опасно сузились. — Отличная рождественская вечеринка в Резерфорде, ты не находишь? Как я смогу уговорить кого-нибудь прийти в этом году?

Я вздохнул.

— Я уже сказал, мне жаль. Хорошо? Мне очень жаль.

Она лишь смотрела на меня сверху вниз, поэтому я двинулся, чтобы проскользнуть мимо нее, но ее ответ остановил меня как вкопанного.

— Я отошлю Еву, Истон.

Я собрал выражение лица, прежде чем повернулся к ней.

— Она приехала сюда всего несколько часов назад.

— Да, — она медленно сократила расстояние между нами. — И она будет продолжать оставаться здесь… До тех пор, пока ты будешь держаться от нее подальше.