Лжец, лжец
Шрифт:
Мы почти подъехали к школе, когда она нарушила молчание.
— В любом случае, — она прочистила горло, посмотрела в окно. — Способ появиться неожиданно. В последнее время ты был очень уклончив, игнорировал большинство моих сообщений и все такое. Ты знаешь, что делает со мной встреча с мамой. Я не могу сама ехать домой из больницы, когда в таком состоянии.
Она повернулась ко мне лицом. Я не посмотрел на нее. Это достаточно раздражало, что я все еще видел ее краем глаза.
— Мне приходилось пользоваться моим старым водителем каждый вечер после вечеринки по случаю годовщины. Помнишь
Моя челюсть сжалась, когда я въехал на школьную парковку. Кампус гудел от студентов и преподавателей, машин и велосипедов, и хаотичная суматоха только еще больше выводила меня из себя. Мне нужна тишина. Мне нужно ее полное внимание. Мне нужны ответы. Я продолжил вести машину.
— Ладно, чудак. Можешь высадить меня здесь, спасибо.
Я проигнорировал ее и припарковался в пустом углу стоянки. Здесь припарковано несколько учительских машин, но тихо. Я поставил машину на стоянку и отстегнул ремень безопасности, наконец поворачиваясь лицом к Уитни.
Она посмотрела на меня. Потом в окно. Потом снова на меня.
— Что?
— Что ты натворила, Уитни?
Понимание вспыхнуло в ее глазах. Она прикусила губу, отвела взгляд, и очевидного чувства вины достаточно, чтобы мой гнев усилился на десять ступеней.
Я знал, что это вероятно, основываясь на том, что сказала Ева, и все же я не мог в это поверить.
— Что ты имеешь в виду? — она подняла руку, чтобы осмотреть свои ногти. — Я сегодня сделала бесчисленное количество вещей. Завила волосы, обновила Инсту…
— Ты хоть представляешь, насколько серьезно то, что ты сделала? Насколько хуже все могло быть для нее?
Губы Уитни тонко поджались, и с таким же успехом из ее ушей мог пойти пар. Просто так ее невинность улетучилась, заменяясь веснушчатыми щеками, покрасневшими от гнева.
— Что случилось с тем, что все так одержимы ею? Она ужасный человек! Ужасный.
— Потому что она отличается от тебя?
— Потому что она сосала член моего отца!
Моя голова дернулась назад.
— Что, черт возьми, ты только что сказала?
— Это была она, Истон. Девушка, которую я видела склонившейся над моим отцом, когда мне было четырнадцать? Она на год младше меня. Ты понимаешь, что это значит? Ей было тринадцать, — она вздрогнула. — И грязная. Я даже не знаю, что заставило его улизнуть посреди ночи, когда он должен был заботиться о моей прикованной к постели маме. Конечно, я последовала за ним, но я бы никогда за миллион долбаных лет не догадалась, что он направлялся в Питтс.
Я потер шею сбоку, оттягивая воротник футболки. Тринадцать лет. Ей было столько же, когда она проскользнула за мой дом. Голодная, уставшая, страдающая. Боль поднялась вверх по моей груди, когда я понял, что ей приходилось сделать, чтобы выжить, и это чувство быстро сменилось сильной, тошнотворной волной жара. Ей было тринадцать. Мужчина, годящийся ей в отцы, воспользовался этим. И каким-то образом она
— Я узнала ее, как только она переступила порог нашей школы. Я хотела выцарапать ей глаза, но потом узнала, что ее удочерили в вашей семье. Учитывая это, я была чересчур любезна, и не заставляй меня начинать с этого дурацкого стихотворения о папочкиной шлюхи. Я даже этого не писала. Это был момент слабости, когда однажды вечером у Элайджи я призналась Картеру, — она откинула локон за плечо и выпрямилась. — Как будто я когда-нибудь предам огласке то, что произошло, не говоря уже о том, чтобы написать с орфографической ошибкой.
В моем голосе звучало презрение.
— Значит, ты ждала три года, а потом решила подсунуть ей наркотик для изнасилования на свидании?
— Я… что?
У нее отвисла челюсть. Она отвела взгляд. Покачала головой.
— Нет. Я… Я имею в виду, я подумала… Перед тем, как он ушел…
— Кто?
— Что?
Все еще погруженная в свои мысли, замешательство затуманило ее взгляд, и мне захотелось встряхнуть ее, черт возьми.
— Ты сказала он. О ком ты говоришь?
Она сглотнула и поджала губы.
— Ладно. Там мужчина. Он пытался ее забрать.
У меня заколотилось в груди, когда слова Евы проникли в мою голову.
Мужчина. Он хочет, чтобы я вернулась.
— Какой мужчина? — я протолкнул вопрос сквозь сжатую челюсть.
— Я познакомилась с ним на вечеринке по случаю годовщины. Парень постарше, но симпатичный. Опрятный, симпатичный. Даже если его костюм был чересчур претенциозным, — она серьезно посмотрела на меня. — Истон, он дружит с ее отцом. Типа, с ее настоящим отцом. По рождению.
Мои глаза сузились, и я напряг мозги. Не потребовалось много времени, чтобы вспомнить странного чувака в цветастом парчовом костюме. Пот у него на лбу и ледяное пожатие, когда мы пожимали друг другу руки. Пол.
— Откуда ты знаешь, что он тот, за кого себя выдает? Ты просто поверила ему на слово?
— Конечно, нет. У него в бумажнике были фотографии. Так много фотографий — Евы, ее отца, даже ее мамы. Сходство было настолько очевидным; она очень похожа на свою маму.
Мама.
Папа.
Мои пальцы барабанили по джинсам, так же быстро и неровно, как мой пульс. У Евы нет семьи. У нее даже не было свидетельства о рождении. Вот почему моя мама смогла так легко удочерить ее, когда никто не сообщил об этом. Так откуда у этого мужчины могли быть фотографии?
— Чего он хотел? — спросил я, моя нога начала стучать.
— Это хорошая часть. Он хочет воссоединить ее с отцом. Видишь? Может быть, это немного эгоистично с моей стороны — хотеть убрать ее с глаз долой раз и навсегда, но можешь ли ты винить меня, когда конечный результат — благое дело? Сейчас я посвятила его в ее жизнь, но, похоже, он уже знал большую ее часть.