Лжец, лжец
Шрифт:
Тяжело дыша, я, спотыкаясь, отступила от двери, подальше от него.
Глупая девчонка.
Глупая ложь.
Мои колени коснулись матраса, и я опустилась на него. Как он смог привести меня сюда? Не может быть, чтобы он жил в этом куске дерьма. Он купил квартиру после смерти моего отца? Я подняла взгляд вверх, смотрю на потолочный вентилятор. Мой желудок сжался, и на этот раз это вызвано не наркотиками. Я представила обмякшее тело моего отца, подвешенное к вентилятору, и крик застрял у меня в горле.
Твое
В моей груди образовался узел.
Как ты мог это сделать? Как ты мог продать меня?
Мои глаза закрылись, легкие сжались, и я с трудом сделала вдох. Это первый раз, когда я позволила своим мыслям отправиться туда, и теперь, запертая в одной комнате с призраком моего отца, это все, о чем я могла думать. Почему я? Что со мной такого плохого, что единственный человек, который хотел оставить меня у себя, — это вовсе не человек, а чудовище?
Грязная.
Это слово безжалостно сверлило мне голову.
Повреждена.
Безжалостные и громкие, такие громкие.
Никчемная.
Крик, застрявший у меня в горле, поднимался все выше, вибрировал на языке, и я стиснула зубы.
Заткнись. Заткнись. ЗАТКНИСЬ.
Глаза цвета виски вспыхнули в моем сознании. Нежные прикосновения, разделенные секреты, произнесенные шепотом обещания. Мои дыхательные пути слегка приоткрылись, и я медленно выдохнула.
Шшшш… Ты в порядке. Теперь ты в безопасности. В безопасности.
Истон хотел удержать меня. Он хотел защитить меня. Я вытерла щеки, и мои руки дрожали. Интересно, искал ли он меня. Интересно, имело ли это вообще значение. Если ему удалось бы найти меня, смог бы ли он спасти меня? В том-то и дело, что монстры никогда по-настоящему не исчезали. Почти пять лет я избегала своего, и все же он всегда был со мной — его голос в моей голове, хватка на моем горле и кровь на моих руках.
Мой взгляд скользнул к двери, и осознание этого превратило мои вены в лед.
Я никогда от него не избавлюсь.
Я не могу быть спасена.
— Тук-тук, — словно в доказательство моей правоты, дверь открылась, и он стоял на пороге. — Удобно?
Инстинктивное желание отвести взгляд натянулось на мою шею, как поводок, но я заставила себя смотреть на его аквамариновый галстук. Я перескакивала с одного бесплатного бриллиантового рисунка на другой в молчаливой игре в классики, пока не набралась смелости посмотреть ему в глаза. Я схватилась за край матраса, сердце забилось быстро и резко.
Его губы приподнялись, но
— Знаешь, это место тебе подходит? Что-то в его… Сути.
Он провел ладонью по своему галстуку спереди, как будто мог сгладить нелепость этого. Мой взгляд скользнул за его спину, к открытой двери, дразнящей меня свободой.
— Такая богатая история. Клянусь, иногда я слышу призраков в стенах.
Гнев и страх пульсировали во мне, адреналин пробудился к жизни под моей кожей. Не думай. Не думай.
— Единственное, что меня сейчас устроило бы — это выцарапать тебе глаза.
Последнее слово все еще вернтело ь у меня на языке, когда я поднялась с матраса и побежала.
Он словил меня в дверях. Визг поднялся к моему горлу, мои ногти впились в его щеку, и его проклятие затихло, когда удар по моим ребрам выбил из меня дыхание. Черные точки появлялись и исчезали из виду. Он схватил меня за волосы, развернул к себе. Кожу головы обожгло, когда он швырнул меня лицом на пол. Я словила себя на ладонях, локти дрожали. Его колени обхватили мои икры, горячее дыхание коснулось моей шеи. Непоколебимый уровень адреналина подстегнул меня к действию, и я откинула голову назад так сильно, как только могла. Я услышала отчетливый хруст. Боль пронзила мой череп, в ушах звенело, как сирена.
— Гребаная пизда, — выплюнул он, тяжело дыша.
Одной рукой он сцепил мои руки за спиной, а другой прижал мою щеку к ковру.
— Могла бы кое-чему научиться у свой матери.
Веревка обожгла мне кожу, когда он связал мне запястья за спиной, но я едва ощущала боль. Его слова застряли в моей голове. Я знала, что это чушь собачья, но мой голос дрожал от неуверенности.
— Не говори о моей матери. Ты ничего о ней не знаешь.
Он засмеялся, схватил меня за связанные запястья и рывком поставил на ноги.
— Как ты думаешь, куда она отправилась в тот день, когда ушла от тебя? В отпуск?
— Заткнись, — прошептала я, но мои колени ослабли, когда он толкнул меня к матрасу. — Ты гребаный лжец.
Он толкнул меня на кровать, и я поморщилась, поворачиваясь к нему лицом. Не обращая внимания на пульсирующую боль в ребрах, я поднялась на ноги и села, прислонившись спиной к стене. Его щеку покрывали красные царапины, а нос искривлен. Кровь заливала его губы и зубы, забрызгивала его безукоризненный клоуна. Я хотела почувствовать себя триумф, но все, что я видела — это кровь, кровь, так много крови.