Лжец великолепный
Шрифт:
— Ну что ты несёшь? — слабо отмахнулась. — Перестань!
Однако сопротивлялась из последних сил, как говориться, для проформы. Надежда на то, что слова Грэга — розыгрыш, таяла с пугающей скоростью. Соответственно, уверенность в том, что он не шутит, росла и крепла.
Опять раздражение.
— Ты ведь публично признался, — зло напомнила я.
Вцепилась в ручки кресла, выпрямилась. Скрестила локти, упёрлась ими в стол.
— Это была сделка, — холодно ответил Грэг.
— Какая, к чёрту, сделка?! — воскликнула. —
— Обычная сделка. Трёхсторонняя, — невозмутимо пояснил, повернулся ко мне, подвинул в сторону монитор, чтобы не заслонял обзора. — Только негласная.
Сон как рукой сняло. Мы смотрели друг другу в глаза, как следователь с подозреваемым — и ещё неизвестно, кто из нас кто. Грэг был открыт, но я не понимала, о чём он говорит.
— Ну вот смотри, — объяснил он, — вчера шеф имел разговор с Эриком. Приватный, естественно. Эрик сказал, что не сомневается в моей причастности к инциденту. Однако пообещал, что не будет требовать официального расследования, если я открыто признаю свою вину. Примирение сторон взамен извинений.
— И что? Тебе-то откуда об этом известно?
— Шеф сам мне рассказал. Вчера, сразу после своей встречи с Эриком. Настолько прозрачно намекнул на желаемый исход дела, что только глухой не услышал бы.
— Понятно, — смекнула я. — Ему ой как не хочется огласки.
— Ещё бы! — согласился Грэг. — Для него это позор, поэтому шеф напрямую заинтересован в том, чтоб спустить на тормозах.
Я в задумчивости потёрла подбородок.
— Как же мерзко-то…
— Ничего не мерзко! — спохватился Грэг. — Не нужно так о шефе! Никакой он не подлец. Наоборот, желает всем нам только добра и взаимопонимания. Вспомни, как ловко разрулил вчера: и нашим, и вашим…
— Так-то да, — признала нехотя. — Но толкнуть тебя на такое…
— Просто шеф, так же как и Эрик, уверен в том, что я виновен. Понимаешь? Как дважды два — я столкнул Эрика с лестницы, и всё тут! Он не сказал напрямую, но между слов я это уловил. Поэтому моя повинная для шефа — это само собой разумеющееся, акт раскаяния. Улавливаешь?
— Пока — да.
— Таким образом, вынудив меня признаться, он убивает сразу двух зайцев: и Эрик доволен, и я избегаю наказания, причём, заметь — справедливого наказания, по всей строгости закона. Также учитывай, как шеф «выбил» из меня признание: не через угрозы, а посредством переговоров, с помощью взаимовыгодной сделки.
— Это хорошо, — уступила я. — С Беловым всё понятно, Белов — хороший и добрый начальник. Но вот тебе-то какой толк в этой сделке?
Грэг усмехнулся, откинулся в кресле. По лицу видно, что расслабился.
— По-моему, очевидно. Шеф обмолвился, что выпустит меня из-под ареста, когда будет выявлена личность нападавшего, кем бы он ни был. И этот намёк я тоже правильно понял. Я согласился оклеветать себя взамен на освобождение. Дело в том, что Лариса… — Замялся.
— Да-да, я уже в курсе.
— Ну, а кроме того, свобода передвижений даёт мне возможность поисков настоящего преступника. Длинноволосый блондин с «Ауштры» — помнишь, я рассказывал тебе?..
— Помню, — кивнула я.
— То-то и оно! Вот о чём нужно сейчас подумать!
Грэг встал, схватил кофейник и, как ни в чём ни бывало, насвистывая весёлую мелодию, направился к кухонному столику.
Интересная всё же вырисовывается история. Уже ничему не удивляюсь — события последних дней научили. Каждый день с ног на голову.
Рассказ Грэга открывает истинное положение. Объясняет если не всё, то многое.
Теперь понятно, почему сцена в каюте показалась мне надуманной, словно разыгранной по нотам. Получается, что действующие лица — прежде всего, Грэг, Белов и Эрик, вероятно, Лариса, возможно, и Алекс — знали всё наперёд. Для них действо не было новостью. Вот и вели себя предсказуемо, как-то шаблонно. Лишь мне отдельные элементы казались неожиданными, странными. Хе-хе, будто для меня они устроили представление.
Крутанула своё кресло, отвернулась в противоположную сторону.
Белов уверен, что я ошиблась, поэтому и смотрел на меня так, испытующе. С упрёком, если не сказать — со злорадством.
И он опять неправ. Вновь мимо. Мои смутные подозрения оправдались. Негатив и метания, в которых находилась со вчерашнего дня, рассеялись. Грэг — невиновен. Не он напал на Эрика. Вот хоть убей, но верю я ему, никто не убедит в обратном.
А это значит многое. По крайней мере, для меня. Сбылся мой второй вывод: не предрасположен Грэг к насилию, а Эрик — врун.
Торжество разума, моего таланта. Но вместе с тем, встаёт насущный вопрос. Дилемма, которая, казалось, вчера была успешно разрешена, сегодня вновь приобретает актуальность: кто напал на Эрика? Кто выбил лестницу в то злополучное утро?
Если не Грэг, то не тот ли парень, что через час отбудет с «Ауштры» в большом двухсотметровом транспортнике? Не допускаю ли я ошибку, не совершаю ли преступление, позволяя ему скрыться? Могу ли предотвратить или уже слишком поздно? Хватит ли сил и решительности остановить мною же запущенный ход событий?
Или это блондин? Человек, существование которого, строго говоря, под вопросом. Возможно, плод воображения Грэга. Просто устал Грэг, переработал в тот день, вот и почудилось.
Слова Криса-Терри в этой связи — тоже не в счёт. Его россказни о встречи с таинственным незнакомцем вообще нельзя воспринимать всерьёз: насочинял чёрт те что, лишь бы выпутаться.
Голова не справляется с потоком мыслей. Вот уж действительно — всё вернулось на круги своя. Пришли туда, откуда начали. Признание Грэга на короткое время перемешало карты, но теперь наблюдаем исходную ситуацию.