М значит Магия
Шрифт:
Лиза Хемпсток смотрела на него без всякого выражения.
– Как ты здесь оказался? – спросила она. – И кто этот старый мешок с мусором за дверью?
– Это его лавка. Я пытался ему кое-что продать.
– Зачем?
– Не твое дело.
Она презрительно фыркнула.
– Знаешь, тебе лучше вернуться на кладбище.
– Не могу. Он меня запер.
– Нет, можешь. Просто пройди сквозь стену…
Бод покачал головой.
– Не могу. Я могу проходить через стены только дома. Когда я был маленьким, они дали мне свободу только в границах кладбища. – Силуэт мертвой ведьмы был едва различим, но Бод за свою короткую жизнь уже привык разговаривать с мертвецами. – Кстати, а ты что здесь делаешь? Что ты вообще делаешь за границей кладбища? Сейчас день. Ты же не Сайлас, тебе нельзя выходить с кладбища.
– Эти правила существуют только для тех, кто покоится в границах кладбища; на тех, кто похоронен за пределами, они не распространяются. Никто не удосужился сказать мне, что делать и куда ходить. – Она посмотрела на дверь. – Мне не нравится этот человек. Пойду, посмотрю, чем он там занимается.
Неяркая вспышка – и Бод снова остался в одиночестве. Он услышал отдаленный раскат грома.
В полумраке лавки Эбенезер Болгер подозрительно оглянулся. Ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Нет, никого.
– Мальчишка заперт в комнате, – сказал он себе. – Входная дверь закрыта.
Он полировал металлические зажимы, в которых был закреплен змеиный камень, так тщательно, как будто был археологом на раскопках. Под черным слоем грязи засверкало серебро.
Он начал жалеть, что позвонил Тому Хастингсу, хотя тот и был огромным и мог напугать кого угодно. А еще торговец пожалел о том, что ему рано или поздно придется продать брошь. Это было самое неприятное. Чем больше она блестела, тем сильнее ему хотелось, чтобы она оставалась только его и больше ничьей.
Там, в склепе, наверняка еще есть, думал он. Мальчишка все ему расскажет. Он приведет его туда.
Мальчишка…
Вдруг его осенило. Он с великой осторожностью положил брошь, открыл выдвижной ящик под прилавком и вытащил жестяную коробку из-под печенья, набитую конвертами, открытками и разными ненужными бумажками.
Он сунул в нее руку и выудил открытку, чуть большую по размеру, чем обычная визитная карточка. Ее края были обрамлены черным. На ней не было ни имени, ни адреса. В середине выцветшими чернилами было написано лишь одно слово: «Джек».
На обороте мелким аккуратным почерком Эбенезера Болгера было написано напоминание – как будто он мог забыть, как пользоваться карточкой, чтобы вызывать этого человека. Впрочем, нет, не вызывать. Приглашать. Таких людей не вызывают.
В этот момент кто-то постучал во входную дверь.
Болгер кинул карточку под прилавок и, подойдя к двери, стал вглядываться в дождливый вечерний сумрак.
– Быстрее, – торопил его Том Хастингс. – На улице мерзко. Кошмар какой-то. Я весь промок.
Болгер отпер дверь, и в лавку ввалился Том Хастингс, с его плаща и волос капала вода.
– О чем таком ты не мог рассказать мне по телефону?
– О нашей большой удаче, – ответил Эбенезер Болгер, – вот о чем.
Хастингс снял плащ и повесил его на дверь магазинчика.
– О чем ты? С прицепа проезжавшего грузовика упало что-то хорошее?
– Сокровище, – произнес Болгер. – Вернее, целых два. – Он подтолкнул приятеля к прилавку и показал брошь, лежавшую прямо под лампой.
– Старинная?
– Языческих времен, – ответил Эбенезер. – Может, и более ранняя. Эпохи друидов. Это было еще до того, как пришли римляне. Он называется змеиным камнем. Я встречал такие в музее. Никогда не видел более тонкой работы по металлу. Наверное, брошь принадлежала королю. Паренек, который ее принес, сказал, что нашел ее в старом захоронении – по-моему, там целый сундук с такими штуками.
– Может, стоит сделать все по закону? – задумчиво спросил Хастингс. – Заявить, что мы нашли клад. Нам заплатят за него рыночную цену, а еще мы можем заставить их назвать клад нашими именами. Сокровища Хастингса-Болгера.
– Болгера-Хастингса, – машинально поправил Эбенезер. – Я знаю несколько человек, которые заплатят больше рыночной цены, если дать им это пощупать, – сказал он Тому Хастингсу, который нежно, как котенка, поглаживал брошь. – И не будут задавать никаких вопросов. – Он протянул руку, и Том Хастингс нехотя отдал ему брошь.
– Ты сказал, что у тебя два сокровища, – вспомнил Том.
Эбенезер Болгер достал из-под прилавка карточку с черной рамкой и показал ее приятелю.
Тот лишь покачал головой.
Эбенезер положил карточку обратно на прилавок.
– Одно неразрывно связано с другим.
– То есть?
– Видишь ли, – сказал Эбенезер Болгер, – второе сокровище – это мальчик.
– Мало ли на свете мальчиков, – заметил Том. – Бегают, суют носы куда не надо. Попадают в неприятности. Я их терпеть не могу.
– Этот парень как раз такого склада. Он одет в… В общем, сам увидишь. Это он нашел брошь.
Эбенезер Болгер снова поднял карточку за кончик и медленно помахал ею в воздухе, как будто пронося сквозь пламя воображаемой свечи.
– Вот свечка, чтобы ложе ночью осветить, – начал он.
– …Вот нож, чтобы голову твою срубить, – задумчиво закончил за него Том Хастингс. – Видишь ли, если ты позовешь человека по имени Джек, то потеряешь мальчика. А если ты лишишься мальчика, то не найдешь клад.
И приятели стали взвешивать достоинства и недостатки каждого из вариантов и гадать, стоит ли им отдать мальчика или лучше найти сокровище, которое в их воображении выросло до размеров пещеры, доверху заполненной драгоценностями. Пока они спорили, Эбенезер достал из-под прилавка бутылку джина и налил обоим по изрядной порции, чтобы отметить это событие.