Мачеха для Золушки
Шрифт:
– Очень трудная девочка, очень! – почему-то шепотом сказала она, как только за ними закрылась дверь. – Не представляю, что вы будете теперь делать, как сможете с нею справиться?
– Ну, как… – скромно потупился Виктор Лушко. – Летом выдам замуж.
– В каком… смысле? – опешила директор.
– В прямом. Пусть муж с ней справляется.
Он посмотрел на директрису утомленным взглядом ко всему готового человека.
– Подождите, как – замуж? Почему – замуж? Она же ребенок…
Тогда Виктор Филимонович с задумчивой небрежностью, которая далась ему только после длительной зубрежки и тренировок перед зеркалом, выдал коронные фразы, специально записанные для такого случая у психолога:
– Даже учитывая физиологический аспект данной проблемы, нельзя не признать, что только подавлением в Зое Викторовне доминанты лидера можно приостановить ее противостояние
– Му-му-му… – невнятно перебила директор, – мусульманского, вы сказали? – выдохнула она с ужасом. – Зою?..
– Все, как полагается: паранджа, дети, пятая жена. Она сама так захотела, – пожал плечами Виктор Филимонович, оценив по выражению лица директора степень своей полной реабилитации. После его внезапного появления весной в непотребном виде эта дамочка наверняка перенесла имя «Виктор Лушко» из желтой папки в черный список проблемных родителей. Непредсказуемость, конфликтность, пьянство. Что, съела? Думала, я – недоучка распальцованный – после твоего колледжа тщеславно зафигачу свою умную дочурку в Оксфорд? Теперь помучаешься с классификацией видов.
– Вот так, уважаемая. Посуровей надо с богатыми девочками. Баба-лидер, по жизни помыкающая мужиками, – это же ужасно. Согласны? – слегка подпортил он финал, судя по нервным попыткам дамы сломать авторучку.
– Что ты ей сказал? – спросила Зойка в самолете.
– Сказал, что выдам тебя замуж летом за мусульманина. Будешь пятой женой в парандже детей растить.
– А она?.. – распахнула глаза Зойка.
– Она… В общем, я получил удовольствие.
Зойка посмотрела в иллюминатор, потом спросила, не поворачиваясь:
– Тимурка – мусульманин?
– Да кто его знает, – вздохнул Виктор Филимонович. – Я перестал понимать Абакара. Зойка, смотри сюда. – Он дождался близкого открытого взгляда дочери. – Ты по жизни иногда понимаешь больше меня. Я не хочу отдавать тебя в семью Абакара.
– Не отдавай, – чуть покачала головой Зойка, не отводя своих зрачков от его.
– Легко сказать, через неделю должны быть смотрины. Считай – то же самое сватовство. А с калымом – то же самое, что свадьба. Чучело это пожаловало – крестная твоя. Стенает, что я изверг и басурман поганый.
– Если Абакар так хочет нас поженить, заберем Тамерлана к себе.
От неожиданности Виктор Лушко застыл, забыв дышать. Подождав немного, Зойка толкнула его локтем в бок, отец заглотнул воздух как после глубокого ныряния. Конечно, звучало это по-детски глупо, но что-то в Зойкиных словах было. А как сказать Абакару?..
– Скажи, что я несовершеннолетняя, факт моего переселения в его дом будет означать нарушение закона. А если Тимурка переселится к нам, это нормально. Все равно до моих шестнадцати лет мы будем жить в разных комнатах, так ведь?
– Естественно, в разных! – гаркнул Виктор Лушко.
Зоя стиснула его пальцы, он притих и сказал почти спокойно:
– Есть кое-какие проблемы. Тамерлан сможет официально оформить брак в восемнадцать, а тебе тогда еще не будет шестнадцати. Вдруг он не дождется и захочет привести еще одну жену?
Зойка посмотрела на отца в каком-то странном озарении.
– Прекрасно! Жену тоже заберем к себе в дом.
– А если две жены приведет?.. – не мог остановиться Виктор Филимонович.
– Еще прикольней! Все равно уже по сказке не получается – мачехи нет. Три жены… Это совсем другой финал! И не надо палец отрубать, – бормотала она в озарении.
– Эх ты, маленькая дурочка! – Он обнял дочь и прижал к себе. – Ему не разрешат в России многоженство. Это я просто так спрашивал, тебя проверял. А ты все одно твердишь: прикольно!
– Давай заберем его к себе домой после сватовства, а потом будем разбираться с многоженством, – предложила Зойка. – Другой уздечки для Абакара я не могу придумать.
– Согласен, – задумчиво заметил Виктор Филимонович, потом посмотрел озабоченно: – Подожди, а девчонки?
Он мог поклясться, что после этого вопроса в глазах Зои полыхнул огонек – сатанинский желтый отблеск предчувствия глобальных заварушек. Виктор Филимонович приглушил заметавшееся сердце, положив ладонь на грудь.
– Зойка, – сказал он, – у меня такое чувство, что ты затеваешь большую пакость.
– Ничего я не затеваю, – отвела глаза Зойка. – Наоборот. Я послушная. Делаю все, что папа скажет.Пожарники
Абакар навестил их в день приезда Зойки, чтобы сообщить Филимону новость.
– Маргарита Францевна Тиглер согласилась быть почетной гостьей на празднике.
– Кто? – не сразу понял Филимон.
– Горгона приедет на смотрины, – перевел Абакар.
– Уже?.. – понурился Виктор Лушко.
– А чего тянуть? Она сама мне позвонила весной. Как дела, как сын, и вообще. Я улучил момент и пригласил ее. Вчера получил подтверждение – приедет с подарком. Чего набычился? Недоволен? Мой сын недостаточно хорош для твоей дочери?
– Вот что, Абакар, – решился Виктор Лушко, – дочку в твой дом я не отдам. Мы люди современные, в двадцать первом веке живем, потому я решаю так: до совершеннолетия Зойки твой Тамерлан может жить у меня, если хочет иметь сосватанную жену рядом. А потом молодые должны жить своим домом, отдельно. Знаю, это противоречит твоим…
– Вот спасибочки! – перебил его Абакар, кланяясь, для чего встал из кресла. – Настоящий друг. А я все думаю – куда Тимурку пристроить?
– То есть ты не против? – уточнил Филимон.
– Чего мне быть против. Мы – кровные братья, я тебя знаю и своему сыну плохого не пожелаю. Он у меня мальчик строптивый, как и полагается настоящему мужчине – всегда настоит на своем. Так ведь и твоя младшая не сахар. Зойка уже пробовала травку покурить?
– Чего?..
– А мой пробовал. Понравилось. Теперь говорит – слабовато. Хочет перейти на экстази. Говорит, у них в Швейцарии в студенческом городке травка не катит. Ты уж тогда ему сам растолкуй подробно, что такое этот метилен-диоксин-фетамин, может, он тебя послушает. Расскажи, как при длительном употреблении человек практически перестает спать, из его мозга выводится серотонин, это приводит к жесточайшей депрессии, абсолютному отчаянию и угнетенности. Получается слабоумие наоборот – не тупая радость от всего вокруг, а полное отрицание смысла жизни. Так написано в медицинском справочнике, я читал. А хочешь знать, куда мой единственный сын наметил потом податься с этим самым чувством отчаяния и угнетенности? К мужу моей старшей сестры – в Палестину, бороться за свободу. Лично он твердо уверен в полном неминуемом переделе карты мира в ближайшие годы – освободительная война пойдет с Востока, а дальше как всегда: мы наш, как говорится, мы новый мир… построим…
Филимон подошел к Абакару, который согнулся в кресле, опустив голову к коленам и закрыв затылок руками. Теперь он говорил совсем невнятно.
– Марго когда мне позвонила весной, не поверишь, я даже почувствовал облегчение – конец! Спросил, в каком виде я к ней пришел пожить, не слишком досаждал? Она говорит, расслабься, не приходил ты. Думал, она соврала. Отдал распоряжения, позвонил родне, прошло девять дней, а я жив. Вчера был жив и сегодня жив. Я был жив, понимаешь? Я уже не говорю – живу. Я говорю – был жив. Давай водки выпьем.
Филимон принес поднос с графином, рюмками и закуской. Они сели к столу, посмотрели друг на друга.
– Когда она тебе позвонила весной? – спросил Филимон, наливая по первой.
Абакар, не раздумывая, назвал число и время – раннее утро. Получалось – на другой день после визита Филимона к Марго. На другой день после оперы. Сняла бигуди, отмыла лицо, сходила в оперу, посидела там камертоном, дождавшись удушения мавром жены, вернулась домой, выспалась и с рассветом позвонила Абакару.
– Я был у Горгоны накануне вечером, – с трудом выговорил Виктор Филимонович. – Хотел говорить о тебе, предупредить… а она не стала слушать.
– Я не в претензии, – равнодушно произнес Абакар. – Ты у нас самый совестливый, сделал, как тебе удобно было. Не захотела слушать… Значит, ты, не отмазался, да? Смешно. Пришел сказать мертвецу, что ему угрожает опасность. Конечно, она не стала слушать, еще и высмеяла тебя небось. А сына моего забери. Отвези их с Зойкой в Александров жить, там учителя нужны и врачи. Пусть твоя дочка учит, а мой недоумок употребит хоть какие-то навыки медицинского образования – уж в морг-то санитаром его должны взять. Объясни им, что это и есть жизнь – в однокомнатной квартире, на зарплату, и пусть радуются хорошей погоде.