Мачо не плачут
Шрифт:
Равиоли они ели из мисочек, похожих на плошки для китайской лапши. Щедрой рукой она вливала туда майонез, клала столовую ложку хрена, «Татарский Соус», кетчуп и сметану, а поверх всего этого еще и солила. Ели они, снова залезая в ванну или лежа голые в постели. Потом девушка вытягивалась и просила, чтобы он прижимался к ней как можно плотнее. Поглаживания пальчиком по ладони и булькающие поцелуи в щечку были не для нее. Иногда все кончалось тем, что они снова долго и увлеченно делали секс.
Всем известно, что в хорошем похмелье можно выделить три фазы: «сушняк», «голодняк» и «опасюк». Их особенно доставала фаза «голодняк» — сосущий похмельный голод. Заранее
Она говорила, что если в макдональдовских гамбургерах-чизбургерах есть кусочек соленого огурца, значит, где-то должен быть и рассол из-под этих огурцов. «Мы могли бы за копейки выкупать рассол у „Мак-Дональдса», а потом разливать в фирменную упаковку и продавать в особых отделах, как „Коку" или „Пепси"". Она обещала, что уже через полгода они станут миллионерами.
В газете, где они работали, как-то отмечали день рождения жены редактора. Прогнуться зашли даже те, кто терпеть не мог ни редактора, ни его жену. Алкоголя было много. Одного из обозревателей, бывшего офицера, служившего военным советником в Никарагуа, ему пришлось выносить в туалет. Чтобы тот не описался, он своими руками расстегнул ему ширинку. Дам присутствовало немного. Потрепанные жизнью, много курящие машинистки. Пара девушек с первого этажа, связанных то ли с рекламой, то ли с бухгалтерией. Одна из них прославилась тем, что как-то голая купалась в Фонтанке, напротив Лениздата. Другая любила рассказывать, что у редактора соседней газеты член маленький и он этого стесняется. Плюс наивные молодые стажерки.
Он не собирался напиваться. Бутылок семь пива или две вина — и можно уводить ее к себе. Он выскочил подкупить алкоголя, встретил знакомых, заболтался, а когда вернулся, веселье било ключом. Толстый верстальщик играл на неизвестно где взятом баяне. Кто-то пытался под баян танцевать, но постоянно падал. Ему сказали, что она в кабинете криминалистов, криминальных обозревателей. Как он не вышиб запертую стальную дверь, никто так и не понял. Он чуть не за волосы выволок ее в коридор, он орал и брызгался. Пригласившему ее пареньку в пиджаке он сказал, что если тот подойдет еще раз — получит ножом в жирный бок. И никакие знакомые менты с бандитами не защитят. Ты понял меня, ублюдок?! нет, блядь, я кого спрашиваю, ты понял?!
Она оправдывалась, говорила, что зашла просто выпить: ни в одном другом кабинете алкоголя нет. Он силой затолкал ее в такси и отправил домой. Из редакции он ушел, хлопнув дверью и обозвав всех идиотами. Вечер он закончил с коллегами из «Часа Пик» и плечистым американцем, их знакомым. Они немного походили по клубам, потом зашли в «Конан» поесть раков. Раки напоминали отожравшихся тараканов. Американец сказал, что с тех пор как его бросила девушка, он замечает в себе ростки бисексуальности, и пытался подвести под это заумную теорию. От упоминания о «бросила девушка» молодой человек расстроился и пошел домой отсыпаться.
Глядя ей в лицо, мужчины каждый раз решали, что их победа будет легка. Первый раз заходя в комнату, где она собиралась заснуть, он и сам так считал. Они бились в истерике, перли к ней через стол, как собаки Павлова пускали слюни и теряли сознание. Ему нравилось, что мужчины никогда не получат того, что в любом количестве получает он.
Несколько лет назад, проехав всего за пять часов от коленки апеннинского сапога до середины икры, он остановился в салезианском монастыре города Лоретто. Стены там были расписаны ренессансными
В ту осень в городских пабах только появилась текила. Ему нравились эти ритуальные «лизни-опрокинь-кусни». Они отправились потанцевать в дансинг на Невском, но, обнаружив в баре текилу, он сказал, что танцевать ему расхотелось. Девушку пригласил тип редкой прыщавости. Начинаясь у висков, к середине щеки прыщи сгущались до консистенции румянца русских народных красавцев. Они потанцевали, а когда музыка кончилась, развернулись и уплыли в проход, над которым висел указатель «Мужской туалет».
Это потом он узнал, что на самом деле там просто чил-аут. А тогда рванул к типу с таким лицом, что тот просто исчез — растаял в воздухе. Он зверел и покрывался пятнами. На диванчике сидел охранник, и он пнул его ногой. Невероятно, но вместо того чтобы рубануть обидчику дубинкой промеж рогов, тот вскочил и принялся оправдываться. Он ничего не видел! честное слово! где?! кто волочет девушку в мужской туалет?!
В начале зимы он простудился, а девушка сидела у себя дома. Промаявшись целый день, засморкав все найденные в шкафу носовые платки и съев упаковку «Эфералгана-УПСА», вечером он не выдержал и поехал к ней. В гостях у нее сидели подружки. Дамы собирались выпить по паре пива и курили папиросы «Казбек». Где только взяли? До этого он не видел таких папирос лет семь. Его отправили за «Балтикой-номер-три». Чтобы лишний раз не ходить, он купил сразу бутылок двадцать.
Подружек было две. Задастая, с хищным носом Таня и девушка из Бурятии по имени Ыржэнда. Бурятка обижалась, когда он острил на счет Далай-ламы. Его девушка говорила, что реинкарнация это круто, и еще несколько раз посылала его за пивом. Языки заплетались все сильнее, а потом он стоял, запершись в ванной, и смотрел, как сидящая на корточках Таня расстегивает ему ремень.
Что это? — удивился он. У него и без Тани были неплохие виды на вечер. Наверное, целую минуту промучившись, он все-таки сказал, чтобы она остановилась. Подняв голову, Таня на него посмотрела. Он понимал, что если действительно остановит ее, то потом станет жалеть... и зачем останавливаться?.. все ведь уже произошло... от чего он отказывается?.. нужно просто подождать... несколько минут... если он позволит ей завершить, то будет здорово, а если не позволит... то не будет... Он спросил, может ли она проделать совсем уж головоломный оральный трюк, который в свое время так и не удался его жене. Таня проделала этот невозможный трюк играючи. «Ничего себе!»... но на этом из ванной они все-таки вышли. Под утро Ыржэнда, далеко высунувшись из окна, блевала, а Таня, голая, завернутая только в простыню, бегала на улицу смотреть, как блюющая Ыржэнда выглядит снизу.
Он был горд: проявил силу воли, девушке не в чем его упрекнуть. Через неделю, случайно встретив эту Таню на вечеринке, он попробовал опять увести ее в ванную, но та только презрительно фыркнула. А уже после Нового года с редактором журнала, для которого тогда писал, он пошел в «Арт-клинику» послушать оркестр Кирилла Миллера. Зал «Арт-клиники» напоминал Берлин сразу после налета союзной авиации. Оркестр оказался нудным. Он договорился с охраной и пронес с улицы бутылку водки. Редактор обнаружил в баре двух скучающих молоденьких художниц, отсюда же, со сквота на Пушкинской. Скоро редактор ушел, а он сходил купить еще водки и постоянно подливал художницам.