Мадам одиночка, или Укротительница мужчин
Шрифт:
– А ты хочешь сказать, что это не одно и то же? Если они пропадают без вести, то они наверняка умирают.
– Не скажи. Некоторые пашут в каких-нибудь борделях до самой старости, пока окончательно не выйдут в тираж.
– А какая может быть старость у тех, кому ты предоставляешь такой образ жизни? Они умирают молодыми.
Владимир посмотрел на меня крайне недовольным взглядом и положил руку мне на плечо.
– Свет, давай не будем о грустном. Мы же едем с тобой отдыхать. Я просто к тому говорю, что эта поездка стоила мне нескольких неотложных дел. А любые неотложные дела стоят
– Я тебе все компенсирую, – произнесла я без тени улыбки.
– Чем? – как-то по-детски рассмеялся Владимир.
– И деньгами и натурой… – также смеясь, ответила я.
Как только машина тронулась, я почувствовала, что Владимир постоянно натыкается взглядом на мою грудь, которая выделялась в плотно облегающей розовой кофточке с откровенным глубоким вырезом.
– Знаешь, у меня еще никогда не было такой женщины, как ты, – Владимир откинулся на спинку кресла и аккуратно поправил свои шорты.
– Какой?
– У меня никогда не было женщины, которая одновременно настораживает и возбуждает. Я пытался вспомнить, какой ты была, когда я отправлял тебя вместе с Ленкой на заработки.
– И какой я была?
– У тебя был облик порядочной женщины. Ты не была похожа на искательницу приключений.
– А теперь я на нее похожа?
– Похожа. Понимаешь, у тебя такое лицо…
– Какое?
– У тебя лицо сытой, холеной женщины, и все же в нем чувствуется авантюризм. Ты ничего не усложняешь, как это делают другие женщины…
– А как это делают другие женщины?
– Другие женщины усложняют все так, что голова идет кругом.
– Например?
– Например, после одной ночи с мужчиной они считают, что имеют на него все права, и стараются затащить его в загс.
– Зачем?
– Затем, чтобы загнать его в мышеловку. Они начинают изводить его своими звонками, признаваться в любви и претендовать на его собственный уклад жизни. Ты совсем другая.
– Какая?
– Ты не признаешься мне в любви…
– Конечно, – рассмеялась я. – А почему я тебе должна в ней признаваться, если я тебя не люблю.
– Ты не затаскиваешь меня в загс…
– Конечно. Что я, рехнулась, что ли. Мне хватило одного печального опыта для того, чтобы сделать для себя соответствующие выводы насчет того, что хорошее дело браком не назовут. Я не из тех, кто по нескольку раз наступает на одни и те же грабли. Мне нравится, что я не замужем. Если я не замужем, то это значит, что от меня никогда не уйдет муж и мне не надо не спать ночами и переживать, куда же запропастился этот засранец.
– Именно это мне в тебе и нравится. Ты честно сказала мне, что приглашаешь меня на недельку на море и берешь все расходы на себя. Что мы будем есть фрукты, купаться в море, загорать и трахаться. А затем ты отвалишь мне денег в знак благодарности, что я дал тебе путевку в жизнь и вывел в люди. Ты особенная… Только не подумай, что я какой-то альфонс. Я не альфонс и никогда им не был. Я, наоборот, когда встречаюсь с девушками, вожу их по ресторанам… Делаю подарки. Одной даже купил квартиру. Просто с тобой совсем другой вариант.
– Надо же!
– Ты не пытаешься набить себе цену и не строишь из себя невесть кого. Ты такая, какая есть… Ты просто наслаждаешься жизнью. Я не встречал подобных женщин. На твоем лице написано, что ты всем довольна и тебе ни от кого ничего не надо.
– Ты не видел мое лицо раньше, – грустно улыбнулась я и прибавила газу.
Остановив кабриолет, я вышла наружу и обошла несколько раз вокруг машины, разминая затекшие руки и ноги. Владимир вышел следом за мной и, подойдя ко мне сзади, обнял меня за талию.
– Устала?
– Есть немного.
– Давай я поведу машину.
– Пожалуйста.
– Если бы ты только знала, как сильно я тебя хочу. У меня там прямо все шевелится.
– И где у тебя шевелится?
– Ты должна почувствовать это задом…
– Я чувствую…
– Тогда, может, трахнемся прямо в машине?
– А может, подождем до Коктебеля?
– Хорошо, давай подождем. Я терпеливый.
– Ты есть не хочешь?
– Может, где-нибудь перекусим?
– Как скажешь.
Освободившись от объятий Владимира, я достала кухонное полотенце и постелила его на капот. Затем вытащила сумку с маминой провизией и накрыла так называемый стол. Владимир внимательно смотрел за всеми моими движениями и умилялся моей непосредственности.
– Первый раз вижу пирожки на капоте дорогого кабриолета.
– Это мама наготовила, я не могла ей отказать.
– Ну если мама наготовила, то мы просто не имеем права это не есть. И все же меня удивляет твоя непритязательность. Женщина, привыкшая к комфорту и дорогим ресторанам, поедает мамины пирожки на капоте собственной машины.
Весь последующий путь машину вел Владимир.
Как только в моей сумочке зазвонил мобильный, я тут же его достала и сказала, что обычно говорят в таких случаях:
– Слушаю.
К моему величайшему удивлению, это был Костик. Он был слишком возбужден и говорил, немного запинаясь.
– Света, это твой муж звонит, – быстро выпалил он.
– Дорогой, ты уже давно мне не муж. Мы находимся с тобой в официальном разводе. Не забывай об этом, пожалуйста.
– Я не спал всю ночь.
– Надо же. А почему?
– О тебе думал.
– С каких это пор?
– Ты, Светка, не язви. Я тебе истинную правду говорю. Я тебя ни в чем не обманываю. Ты вчера со мной правильно поступила. Я на тебя нисколько не обиделся. Я заслужил к себе такое отношение. Понимаешь, заслужил… Я больше не могу жить с этой психопаткой.
– С какой психопаткой? – не сразу поняла я, о ком идет речь.
– Ну, с этой, с которой я сошелся…
– Ты про свою жену, что ли, говоришь?
– Да какая она мне жена?! Моя жена ты, а это вообще непонятно кто. Я с ней и женат-то всего ничего… Она давно уже все уши прожужжала, что нам лучше всего разбежаться и что нас ничего не связывает… А вчера после того, как я тебя увидел и понял, что мне нужна только ты, я ей сказал, что ухожу, так она мне такой скандал закатила, кричала, что никуда не отпустит, и даже вены себе порезала.